Во дворе крепости собрались крестьяне. Графиня нахмурилась – в центре толпы на бочке стоял главный смутьян – кузнец Клим. Он что-то выкрикивал в толпу, у Ксении зашумело в ушах, и она не сразу сообразила – поднялся бунт. Случилось то, чего она так боялась. Часами молилась у иконостаса Богине-матери, чтобы уберегла, избавила от беды. Ну что ж, выходит – на Богов надейся, а сам не плошай, так тоже любил говорить отец.
Ксения оттолкнулась от стены, кинулась к сундуку. Достала сложенные вещи, надела рубаху – вышитую, с виду – женскую, но короткую, как у мужчин. Нашла на дне сундука штаны – немного мяты, но ничего, выбора нет. Достала юбку, пристегнула поверх штанов, проверила крепления – снять будет легко. Кто знает, что будет дальше. Под юбку прикрепила ножны с кинжалом. Удобные ботинки, сбоку вставить в потайные ножны скин ду – его привёз дядька Антип из заграничного похода. Волосы подобрать. На палец – кольцо. По краю идёт гравировка – «Jamás te rindas, pase lo que pase»15 – мамино.
Живя бок о бок с Иберами, отец давно выучил их язык и научил ему свою дочь. Мать Ксении была Иберийской дворянкой, красивой и неприступной. Отец добивался её внимания долгих три года, прежде чем смог пригласить её на свидание. И даже тогда она не принимала его предложение.
Но стоило ей полюбить упорного графа, не было человека вернее и добрее, чем гордая Луиза де Карраско.
К сожалению, мать Ксении умерла, когда малышке исполнилось пять лет. В то время бушевала чума, и приграничный городок захватило эпидемией.
Отец, Василий Алябьев, долго горевал по жене, но маленькая дочка заставила его продолжать свой жизненный путь. Все свои силы он посвящал маленькой Ксюше, читал ей книги, учил, как не потеряться в лесу и развести костёр. Этикет, танцы, математика, стихосложение – всё, что положено знать молодой леди отец или рассказывал сам, или искал учителей. Так уже к одиннадцати годам девочка говорила на иберийском, галльском, франкском – конечно, на иберийском лучше всего.
Когда Ксении исполнилось тринадцать, им пришлось переехать в Маретинскую крепость, которая выбрала отца своим хранителем. Сейчас юной графине было двадцать лет, и за семь лет она так и не почувствовала себя в крепости как дома. Жившая до этого на юге девочка не привыкла к суровому климату севера, к долгой зиме и вечным тучам…
Год назад дядька Антип уехал в поход, да пока не вернулся… Отец умер полгода назад, сгорел в несколько дней от лихорадки. С тех пор в крепости стало ещё опаснее – крестьяне не воспринимали двадцатилетнюю девчушку всерьёз, морозы зимой побили деревья, долго сходил снег с полей – в итоге, призрак голода хоть и не протягивал к ним костлявые лапы, но мерещился пока нереальной, а всё же угрозой.
