Обжигая пальцы, я вытащил стрелянную гильзу. Зарядил новый патрон. Соллой лежал без признаков жизни. Становилось совсем холодно. Я услышал, как от холода начали стучать мои зубы. Мне хотелось прекратить это, но я ничего не мог сделать.
Звёздное небо стало заволакивать тучами, словно в чёрный кофе добавляли молока. Полетели первые снежинки, маленькие, редкие и лёгкие, они кружились в затейливом, веселом танце. Снежинок становилось всё больше. Начался настоящий снегопад. Крупные хлопья снега падали на мох, укрывая его белым одеялом. Ветер усилился. Началась метель. Снег забивался в уши, за шиворот, в рукава. С трудом я собрал всё, что вывалил из рюкзака ранее, и поковылял к останкам вертолёта. Соллой исчез. Может, его замело снегом, по крайней мере я его не увидел.
С трудом залез в то, что осталось от задней части вертолёта. Обугленные тела моих попутчиков лежали рядом, припорошенные снегом. Восприятие действительности притупилось на столько, что мне было всё равно. Дрожащими руками я достал из рюкзака одежду, сложил кучкой напротив себя. Разобрал два патрона и высыпал порох в одежду. Потом поджёг. Порох сразу вспыхнул, искрясь и потрескивая, он быстро прогорел. К моему счастью, куча из одежды загорелась.
Едкий дым резал глаза. Потекли слезы. Огоньки пламени то ярко вспыхивали, то почти угасали. Но стало теплее. Что-то загрохотало по металлу. Из темноты к огню вышел Соллой. Он уселся напротив. Дыра у него на шее от моей пули быстро затягивалась.
Урод сел, потом сунул свои тощие руки прямо в огонь. Я увидел, как кисти его рук стали красными, как раскаленный металл. То же он проделал и с ногами. Ступни стали такими же раскалёнными.
– Соллой.
Снова издал он звук пенопласта по стеклу. Меня передернуло.
Костёр начал затухать. Тонкие огоньки ещё бегали по сгоревшим тканям одежды, но тепла уже не давали. Я кинул в костёр рюкзак в надежде, что он загорится, но мокрый от снега брезент не загорелся. Снова стало темно и холодно. Ветер выл в обломках вертолёта, словно оплакивая погибших. Зубы опять стали отбивать чечетку. Пальцы рук и ног закостенели от холода. Весь я трясся, как осиновый лист. Как же холодно. Голова стала плохо соображать. Сознание то и дело пыталось провалиться в чёрную пропасть.
Соллой поднялся и положил мне руки на плечи. Они были практически невесомые. Его зелёные глаза опять загорелись ярче. Он раскрыл свою громадную пасть и стал заглатывать мою голову. Я хотел выстрелить последним заряженным патроном, но руки не слушались. Я чувствовал, как уродливые клыки монстра скользнули по моему затылку и переносице. По телу побежали мурашки. Он проглатывал меня целиком, как удав кролика. Голова, плечи. Уши заложило. Глаза закрылись.
