– А чего это ты решил к нам заглянуть? На южные побережья земного океана?
– Да вот захотел тебя навестить, – друг как-то туманно ушел от ответа, но меня это вполне устраивало, ведь вино уносило мое сознание в другие миры. Хотелось бесконечно думать о Космосе и вечном.
– Так что, – Дионис продолжал, – турнули тебя? Что же тебе не сиделось, в прямом смысле, на тепленьком местечке? Задницу Папаша поджарил?
– Да вот вел себя плохо…
– Ну-ну… Плохиш вел себя плохо среди плохишей! Ха-ха! Без обид. (И с чего он взял, что я обижусь?) Так что, реально за плохое поведение сослали? – добавил Дёма как будто сочувствующе.
– Да нет же, – я пытался придумать отговорку, но в пьяную голову мысли отказывались приходить.
– Так а чем сейчас занимаешься? Нашел себе двор?
– Двор-то нашел, но это так, для отвода глаз и от безделья. На самом деле я сам ушел, я же уже мальчик большой, самостоятельный…
– Ну да, с этим не поспоришь! – Дионис снова залился хохотом. Он вдруг напомнил меня самого в далеком прошлом – такого же озорного, вечно смеющегося, вечно шутящего, лукавого, юркого, хитрого, изворотливого, всевидящего, харизматичного и, кажется, легкого. Легкого в понимании мира, видения его сути и всех его проявлений. Как же давно это было. И как же Дионису удается быть таким? Я уже давным-давно потерял способность искренне смеяться и шутить, шутки на рыночной площади стали злыми, жестокими, сатиричными, пошлыми, нет в них больше юношества, молодости, искренности. И я понятия не имею, как это все вернуть. Вдруг мне показалось, что я стал действительно очень-очень старым.
– А помнишь тех красоток в дубравах? А? Отлично повеселились, игры я тогда придумал просто великолепнейшие! – он лукаво толкнул меня локтем под ребра.
– А то, как же! Хотелось бы вспомнить молодость…
– Да неужто ты так состарился за последний век?
– Еще как состарился, стал совершенно неповоротливым. Но все равно, – я улыбнулся заговорщицки, – разрешишь сыграть с той нимфочкой в паре? – я указал на русоволосую чертовку, которая завязала глаза лентой поддатому сатиру и пустила его в свободное странствие среди длинноногих русалок.
– Я так и знал! Так и знал! – Дёма похлопал торжествующе меня по плечу, а потом шепнул: – Дерзай, конечно, если она будет не против. А я как знал! А вкусы у тебя не меняются! Лови, коли словишь. Она твоя. Только помни, сильная козочка, бегает ловко, бьет метко! – он толкнул меня в спину и залился громоподобным смехом, увлеченный русалками в танец.
