— Ну, подъем! — сказал Ортерис. — Пора идти. Караульные и свидетели построились, утопая в глубокой белой пыли, и исчезли в вечерних сумерках. Весело отбивая шаг и насвистывая, они дошли до деревьев, росших возле церкви, и я услышал голос Ортериса, который устами, оскверненными недавним клятвопреступлением, затянул, к месту и вовремя, песню на залихватский плясовой мотив:
Умишка у старших не грех подзанять,
Когда со своим туговато:
По рту каравай себе подбирай,
— Девчонка отшила солдата!
Солдата!
Солдата!
Отшила девчонка солдата!
[7] 
