– Простите любезнейший, – я обратился к пожилому мужчине в старой шляпе, – не будете ли вы так добры, подскажите, пожалуйста, как я могу вызывать транспортник до ресторана «Уроборос»?
– Что? Как вы сказали?
– Уроборос, – повторил я.
– Таких не знаю, – отвертелся мужчина.
– Благодарю.
Почувствовав себя дураком, на сей раз, я решил потревожить кого-нибудь по моложе. Пожилые миряне, как я слышал, часто теряли рассудок и способность к здравомыслию.
И тут я снова увидел Соню с Ликой – эти лучи надежды исходили из торгового центра под ручку как раз в моем направлении. «Снова случайность?».
– Соня! Привет еще раз… – сказал я, подходя к ним.
– Ну, привет, – ответила она хмурясь.
– Ты не знаешь, как вызвать транспортник до ресторана «Уроборос»?
– Что вызвать? – удивилась она. Лика шепнула ей что-то на ухо.
– «Уроборос»? – переспросила Соня. – Это же кошерный ресторан на окраине. Знаю такой – там важные перцы лакомятся.
Во мне зажегся огонек надежды.
– Предлагаю продолжить наше общение именно там, – сказал я, не раздумывая.
– А чего тебе в баре не сиделось? – она недоверчиво оглядела меня с ног до головы.
– Заяц, в баре было слишком много бегемотов… – я апеллировал к ее нику, напоминая, что я – тот самый Бот, ее виртуальный друг, а не какой-то незнакомец с улицы. И видимо, это сработало.
Она улыбнулась и, поколебавшись несколько секунд, что-то шепнула подруге.
Лика нахмурила брови. В ее завистливо осуждающем взгляде как бы читалось: «а ты хорошо подумала, прежде чем совершить такой постыдный поступок, и пойти с этим незнакомцем?» «Опять проекции, – подумал я».
Она, чмокнула Соню в щечку и направилась назад – в торговый центр, откуда мы пришли.
– Как тебя зовут-то? – спросила Соня.
– Тэо, – ответил я.
– Еще один ник?
– Эм-м, да… прозвище такое, – соврал я.
– А зовут как?
– Теодор, – снова соврал я.
– Ясно. Сразу поняла, что ты иноподданный туземец, – сказала она. – «Тэо» мне больше нравится.
– Соня, как быстрей всего добраться до «Уробороса»?
– Быстрей всего – две станции на метро, а потом запарить водилу. Скотовозы туда не ходят, – ответила она суховато.
Зачем парить водилу, и почему скотовозы не возят, а ходят, мне было неясно, но общий смысл я уловил.
– Ты паришь, а я – оплачиваю, – сказал я. Соня кивнула.
– Ну, идем, Тэо.
Глядя на Соню, я восхищался красотой собственных проекций, которые наслаивал на холст ее внешности. Она была немногословной – говорила короткими, меткими фразами и по делу. А своей богатой и удивительно живой мимикой она выражала больше, чем иной человек мог сказать целым абзацем слов.
