— Я решила не возвращаться в театр, — серьезно ответила Катя на его полушутливую реплику насчет драматических старух. — Сейчас не до искусства. Говоря словами известного поэта, «нужно поставить на колеса эту телегу, которая зовется Россией». Всюду неорганизованность, инертность, неумение работать.
— Ты забываешь о духовных ценностях человеческой души! — воскликнул он. — Разве ты не видела, как плачут, как смеются в театре? А на заводе обойдутся и без тебя.
Катя нахмурилась.
— Все это не то, не то… Нужно работать. Никакое искусство не сравнится с практической деятельностью. Сейчас инженерия важнее искусства.
— Читал, читал я «манифесты» вашего Гастева, — усмехаясь, сказал Рихард. — В них, конечно, кое-что есть, даже Ленин это отмечал. Научная организация труда, железная дисциплина на производстве, обучение рабочего трудовым навыкам и так далее. Но при чем тут искусство? Две совершенно разные сферы! Кто может возразить против научной организации труда и железной дисциплины? Но Гастев забывает о личности, которой для ее развития нужна духовная пища.
— Все правильно. Однако обстоятельства диктуют иное, — не сдавалась Катя. — Я проехала почти через всю Европу, видела ее города. Целый год жила в Италии. И у меня родилось ощущение, что Россия по сравнению с Европой — большая дремучая деревня. Надо выволакивать Россию из хаоса, из грязи, а для этого нужно здорово поработать. Грамотные люди особенно сейчас нужны. А для искусства я — небольшая потеря. Актриса без практики…
— Во-первых, у тебя сложилось неправильное представление о послевоенной старушке Европе. Во-вторых, твое решение уйти на производство напоминает мне ваших народников, которые ходили в народ, — с неодобрением произнес Рихард.
Катя пожала плечами:
— Ну и что же? — И вдруг, словно спохватившись, торжествующе спросила: — А ты? Всегда ли ты занимаешься тем, чем тебе хотелось бы заниматься?
Рихард не ответил. Он тайно любовался Катей. Ее карие глаза стали совсем черными от возбуждения, смуглые щеки окрасились румянцем. Да, у них много общего, и прежде всего беспокойное отношение к жизни. Он ведь тоже хотел бы быть только ученым, писать научные труды, но долг коммуниста-интернационалиста диктует ему другое.
Со смущенным смешком, в котором слышались горделивые нотки, Катя поделилась своей радостью:
— В типографии устроили мне торжественные проводы. Наградили портретом Ленина за хорошую работу. Я отдала его обрамить и забрать под стекло.
