– Мама, мама… – завопил я очень громко на подъезде к ней.
– Не кричи, – приказала мама.
Папа открыл свою крышку. Мама выплюнула фантики так, что папа их поймал в себя.
– Не волнуйся, это не страшно, – объяснил папа. – Маме попалась не полиэтиленовая обёртка, а бумажная. Мама выплюнула её мне. Поэтому мы тут в паре и работаем. Её организм отторг бумагу. Она переваривает только пластик и полиэтилен. Бумага, картон – это моё дело.
– Ей не больно?
– Нет, неприятно немного, – призналась мама. – Ты привлёк ненужное внимание. Надеюсь, никто не пожалуется, – отвела меня в сторону мама. – Стой здесь, пожалуйста. Нам с папой надо работать. И не привлекай ничье внимание. Будь невидимкой. Хорошо?
– Хорошо, – недовольно, вздохнув глубоко, сказал я. Мама с папой переглянулись. Они не верили, что я сдержу слово. И правильно.
Не прошло и десяти минут бесполезных наблюдений, как моим вниманием завладел большой уличный экран. Огромный экран включился. На нем отобразился цветной эквалайзер, и по всей площади полилась чудесная громкая музыка. Классическая музыка. Имена композиторов, авторов этих волшебных шедевров, я слышал впервые, но запомнил на всю жизнь. Чайковский, Рахманинов, Мусоргский. Особенно Мусоргский. Фамилия до боли родная. Может, он тоже был из семьи мусорщиков? Надо бы узнать о нем побольше.
Музыка заполняла воздух Кристального проспекта и нашей площади. Ею дышал каждый прохожий и каждая собака задирала нос выше, вдыхая глубже аромат чуда. В воздухе летала весна, тонкий запах цветов, альпийской свежести, временами нотки черемухи и акации и морской бриз, пронизывающий душу насквозь. Даже фонтан струил в такт Мусоргскому и Чайковскому. Даже девочка, которая только сегодня надела роликовые коньки, в пять минут, словно на крыльях вальса, стремительно закружилась вокруг танцующего фонтана. Она была вдохновлена и счастлива. Она пела. Я был вдохновлен и бескрайне счастлив. Неужели мама с папой не чувствуют похожих эмоций. Неужели их не трогает атмосфера счастья, как меня и человека.
Я не заметил, как покатил к счастливой девочке и принялся кружить с ней вместе вокруг фонтана. Я старательно переваливался то на одну сторону, то на другую. Накренялся, кружился и мычал мелодию. Я протянул ей свою шлангоподобную руку с шестью пальцами. Она схватилась за нее и широко мне улыбнулась. И мы полетели, чередуя правые и левые колеса, наклоняясь то влево, то вправо. Мы сочиняли новый танец и новую песню.
