Так мы друг друга полюбили, что любовь наша стала вокруг чудеса творить: весна раньше наступала, а цветы в нашем саду зацветали аж в феврале. Чудо чудное! А как наши ягодки пошли… – и с большой нежностью стала она обнимать детей своих, сначала старших, а потом и младшим материнской ласки досталось. И так младшие дети стали умиляться рассказам, что прослезились, жалко им стало, что не застали они чудеса расчудесные и то времечко.
– Это потом деревня наша разрослась и понастроили хаток и теремков с целую гору Фудзияму, что в Японии стоит. Стали соседи к нам заглядывать, чтоб знакомиться. На нас посмотреть, себя представить. Охали да ахали, диву давались обычаям разным, одежде другой да красоте моей необычной для этих мест. Уж слишком бела и тонка я была.
Пришла однажды ко мне в гости тетенька одна. Не знала я тогда, что это Марыся Степановна, мамушка Верки Сороки и Люськи Кроль. И говорит мне:
– Знаешь, мол, меня ведь тоже Марыся зовут.
А я ей отвечаю:
– Извиняйте, тетенька, да я – Маруся, матушка с отцом меня так назвали.
Она мне в ответ:
– Это у вас Маруся, а в нашем крае берез мало, вот буква «у» и потерялась, видать, поэтому всех Марысями кличут.
Я серьезная сделалась, как-то обидно на душе стало за буковку эту.
А она мне в ответ:
– Так ты не обижайся, буковка-то одна, она не виноватая, да и других букв много осталось; они, чай, главнее, раз вместе. А вот что означает это все? Интересное! Вот пришла ты в наши края, и вспомнила я, что бабка моя тоже меня Марусей звала, это потом уж подзабыли про буковку ту потерянную.
Поняла я, что передо мною добрая соседка стоит, и стала я ее расспрашивать о своих терзаниях:
– Скажи мне, добрая женщина, почему люди смотрят на меня, охают-ахают и руками на меня машут, может, я делаю что-то не так?
Подумала женщина и сказала:
– Ты, Маруся, красавица писаная. Значит, Бог тебя любит, значит, силушку тебе дарит, чтобы ты умом своим стоумовым смолоду понимала, где что хорошо, а где что плохо. Люди здесь так устроены, что если новое видят, то во всем беду чуять начинают. Такие уж мы тут. Давным-давно жили здесь люди, на тебя похожие, так давненько – даже я не помню. А потом не стало их. Мы появилися, а вот раз – и ты опять. Не к добру. Уж извиняй ты нас за это.
Расплакалась я тогда, не ожидала такого поворота. Да спросить боялась, к чему беда-то, когда у меня в голове одно добро было. Но женщина та как в воду глядела. Стали с тех пор люди нас стороной обходить и, будто сговариваясь, не в нашу сторону дома строить стали, а в обратную. Были мы самыми первыми, а оказались самыми последними в деревне. По сердцу сказать, я даже обрадовалась: не люблю, когда народу вокруг много ходит, а уж тем более, когда охают и руками машут, – сказала Маруся Коза и посмеялась, улыбку в кулачке пряча, глядя на удивленные лица козлят своих, которые внимательно слушали, каждое слово в воздухе ловя, будто комариков на лету.
