***
Дошли до поля, где зверье, схоронившись, тише воды, ниже травы лежало. Скомандовала Павлина Куприяновна выйти из логова громилам, а самим садиться на спины огромным птицеглавам с ястребиными башками, остальным животным побыстрее бежать-скакать-ползти в Царь-Град, в Кремль самого Царя Великорусского.
Уселись на монстров летающих, и хоть в диковинку было Алле видеть огромных чудищ, послушных воле ненавистной старосты, ничего не сказала, лишь грубее да побольнее за перья птицу большую схватила, что та безумно глазами от пытки сверкнула, да почувствовав в девице силу могучую, досадно подчинилась.
И хоть на крыльях мощных без воды, без отдыха, быстрее до Царь-Града лететь сделалось, а все равно поспели день в день назначенного срока бедствия.
Пока летели, с неба видели, как велика страна ратная, как богата и чудесна со всех сторон, как бескрайна и многолика родина, как мирна жизнь в ней, и с каждым днем все лучше делается… И как страшно будет увидеть ее в огне и горе, в утратах и смерти. Как когда-то давно было…
Издали, с птичьего полета, на ветру, с неба ночного синего узрели чудо великолепное – реку широчайшую, по размеру с морем сравнимую: извивается, переплетается, сверкает, переливается и в самом своем широком месте огибает и припадает к расчудесному дворцу Царь-Града, устроившемуся вдоль могущественной артерии земной, словно драгоценная жемчужина.
Как вдруг ястреглавы заволновались, закрутили башками тяжелыми, замотали клювами кривыми и, словно подстреленные, стали падать вниз, крыльями размахивая отчаянно.
Павлина Куприяновна в воздухе знак нарисовала и крикнула зывно приветствие в никуда. И мига не прошло – воины суровые из прозрачности шагнули, в видимое воплотились и, признав своих, головы склонили на обращение. Да то не воины были, а ангелы с крыльями…
Заприметила староста среди них старого друга закадычного, Радагостя с крыльями дивными белоснежными, воздух вихрями разметающими. И тот неузнаваемым не остался – подлетел, приобнял друзей. Сбросили воины арканы свои невидимые с монстров летающих и в дозоре стоять остались, пока Радогость полетел с гостями в Царь-Град.
– Уж рассвет последнего дня ознаменовали, а Илья так и не объявился. Ни слуху ни духу… Без него тяжко будет всем миром выстоять. Только он умел к каждому сердцу ключик найти, чтобы Русский дух поднялся, коли Земле угроза выросла, – невесело рассказывал Радагость последние новости, поглядывая на свирепые лица птицеглавов, горделивую девицу простоволосую в порванном платье да довольные лица друзей Павлины и Данилы, что светились в ранних лучах Солара просыпающегося.
