– Говорил – НЕ-ПРО-БИ-ВА-Е-МАЯ, – прошептал на ухо Павлине Куприяновне Степан Ладамирович, бледнея и страшась вида разъяренного Аллы Сергачевской.
И только он это сказал, как ахнула староста, всем телом содрогнувшись от догадки нечаянной.
Вздохнула, затаила дыхание, крестом воздух разверзевая, зрением внутренним на взбешенную всматриваясь, и узрела другую фигуру могучую, вверх высившуюся – БОГАтыря русского Ильи Муромца, за телом женским распоясанным, словно в ларец тугой, стальной, непробиваемый, заткнутую. Стоял Великий Русский Дух не двигаясь, околдованный, плененный, помертвевший, но живой…
Улыбнулась староста надежде, удаче и провидению озарившимся и обратилась к пылающей злобным пламенем женщине:
– Далекие у тебя планы, красавица, да только придется ноги по пояс стереть, чтобы в царицы пройти. А вот скажи мне, девица, коли удастся мне раньше твоего царю нашему батюшке тебя сосватать, а он женится на тебе – поверишь в твердыни человеческие, поклонишься моей власти до земли самой? Откроешь сердце?
Расхохоталась Алла дьявольски, стукнула себя кулаком в грудь и вещала самолюбиво:
– Уж если твоя власть такая могущественная, что сам царь моей руки попросит прилюдно и в жены возьмет по твоему совету, и водворюсь я царицей богоподобною… Клянусь красотою и гордостью своею – уважу тебя, склонюсь на коленях до земли и ноги твои деревенские поцелую отрадно.
Но коли обманешь и через три дня не стану я царицею Великорусскою, женою царя нашего Повелителя Земли и семи планет, все твое имущество моим станет. Ты тогда в ножки мне поклонишься и поцелуешь пяты мои девичьи?!
– Добренько, – рассмеялась староста.
А люди ахнули разом, кто за сердце, кто за голову хватаясь от такого уговора страшного. Степан Ладамирович тот и вовсе без чувств упал, головой о пол ушибившись. Лишь Данила Александрович спокойной улыбкой светился, представляя приключения сказочные в скором будущем.
Царь-Град встречает
Провожали со слезами, рыдали в голос, желали удачи и покровительства богов в деле нелегком старбеевцы. Отселе мир в деревню вернулся, а буря ураганная, смертоносная старосту Курдюмову-Тихомирову в заложницы уволокла в Царь-Град. И не знай плакать, и не знай радоваться за нее, за себя, за всех нас?!
Павлина Куприяновна спокойно прощалась, подмигнула Степану Ладамировичу, что белее березы стоял, в душе себя коря за напасти сотворенные. Так с богами да с удачей нежданной отправились в путь далекий.
