– О, это забавно, из ваших слов, следует, что вы всего лишь растение. – вздернул очами Аспид. – Неужели желаете себе столь неосмысленную жизнь?
По обыкновению подозрительные люди интроверты скрывают свое истинное состояние, свои мысли, и Аспиду было преемственно удобно раскрывать тот благовонный бутон, удобочитаемо проникать в само ядро эфирного чувствующего светоча мыслей, который зовется душой. В обычной внешней жизни Джорджиана неудачливая девушка, созревшее древо без плодов, а Сара просто импульсивная не в меру разумная девушка, однако за всем этим стоят монументальные столпы восприятия самости, попираемые фундаментальными монолитами общественности. Ибо, чем ниже спускаешься с горы, тем легче дышать свободой, но воздух тот привычен, затхл собственный углекислый газ которым не оздоровить легкие, не насытить кровь освежающим кислородом. Каждая душа уникальна, они созданы Творцом, и Аспид понимал сей дилемму, принимал свое бессилие. Аспид проникал в поверхности их мыслей, и как всякий безумец почитал два следствия и последствия – разрушение, либо созидание.
– Вы осуждаете меня, чтобы самому быть судимым. Надеюсь, найдется тот кто воспрепятствуют вашему разумению. – окончательно потеряв всякую застенчивость произнесла Сара.
– Вы меня превратно поняли. Я желаю лишь предостеречь. – тут он улыбнулся. – И раз вы так неудачно восприняли мою предыдущую речь, то позвольте тогда, поведать вам о феномене двуличья. В одном кругу общества вы сущий ребенок, в другом контексте вы взрослая леди, вас прекрасно встречают на обоих балах, но однажды вы забудетесь, смените роль, только представьте, как удивятся ваши знакомые, завидев иную личину столь занятной особы. О, оказывается, вы наглейшим образом лгали им. – тут Аспид обнаружил другую сторону морали, словно перевернув монету. – Однако можно быть ребенком, для того, чтобы не обижать людей, ведь взрослые постоянно ругаются, сплетничают, даже дерутся, а маленькая девочка не может помышлять о нарушении нравственного закона. Осуждать легко, защищать куда сложнее. Мне незачем ломать вас, ибо вы уже сломаны. Вы разбитая кукла.
– Раз вы такой умный, начитанный, скажите, Аспид, что такое возраст? Если следовать вашей теории – его также нет, раз и нас нет. – вновь игриво заявила девушка.
Она не вслушивается в смысл моих слов – как истинное дитя – подумал Аспид и ответил на ее каверзное замечание.
– Возраст это не наличие или отсутствие опыта, или переизбыток опыта, это не количество морщин на челе, возраст это всего лишь время, количество лет, на протяжении которых я познаю, и созерцаю сей мир, однако я оставлю несколько загадок, дабы не потерять интерес к жизни. Я не познаю женщину, дабы боготворить в девушке тайну, дабы считать всех девушек невинными. Также я полноценно не познаю себя, дабы удивляться своим свершениям и своему выбору. Я не познаю Творца, или я уже познал Его. И Бог прекрасен, я вижу Его лик в вашем лице. Различать в людях добро, это значит видеть Бога. Познав любовь, настолько духовною, насколько пресветлую, я познаю всё одним мановением любящего сердца. Мудрец, познавший мирское, уже не мудрец, а энциклопедия с тысячей страниц увесистого телосложения. Потому я гораздо старше всех вас, я ветхий старик с сединой в очах, я видел то, что вы не видели. Время перекинуло меня на второй десяток лет, но душа неисчислима. Слушайте меня как дедушку, будьте послушны мне, Сара.
