– Тогда отвезите меня к судейскому мужу, и он вскоре поменяет свою точку зрения. Ибо юрист ненавидит вас, а не меня. Поведав ему о своей горькой судьбе, я вызову тем самым умильное сопереживание на его остроконечном лице, и заполучу любой оптимистичный вердикт. – пообещал Аспид.
Барон удивленно поднял расширенные глаза на подкидыша, оторвавшись, наконец, от игры в нарды, был поражен тому, как все лихо деморализовались, словно под иллюзорным воздействием гипноза удава внимают монотонности Аспида, следят за сверканием кусочков льда в его голубых очах. Подобно хищнику он обхватывал властным взором всех присутствующих, готовый пожрать жертв одним молниеносным рывком, удушить лишь одним кончиком заостренного хвоста.
Тем временем Лютер Дон-Эскью усомнился в правомерности своего гневливого состояния, и сошел на прозорливую милость.
– Будь, по-твоему. Сможешь уговорить горе юриста, разрешить спор слуги закона и честного коммерсанта, то честь тебе и хвала, а если не удастся тебе обаять судебную систему, то пеняй на себя, окажешься в зловонных трущобах.
Все одобрительно покивали головами. Аспид почувствовал теплое удовлетворение, его план удался, впрочем, в успехе он нисколько не сомневался. Однако Хлоя внезапно обратилась к дерзкому мальчику. Худенькая девочка в каштановом платьице, с бледной викторианской кожей, темными волосами, миловидными резкими чертами лица, со всей этой совокупностью обаятельности направила всю себя в героическую сторону Аспида. Но, не имея пока что пленительной женственности, нисколько не покорила его, а лишь возбудила интерес к уже вкрадчиво оконченной беседе.
– Аспид, тебе известно, что такое гордыня? – поинтересовалась девочка, но, не дождавшись его ответа, продолжила. – Это когда человек причисляет Божье Провидение своим рукам, голосу или помыслу. Когда человек величает себя богом, а все языческие боги сие суть демоны. Неужели и ты демон? Или ты настолько проникся божественным замыслом, что личное отношение с Творцом, перенес на весь мир. Раз ты вынужден обращаться к Нему своей душой, значит в размерах Вселенной, только ты один имеешь жизнь, значение, предназначение, в то время как все остальные кажутся тебе примитивными, неясными образами далекого мрачного космоса. Так, ты думаешь? Как же сильно ты заблуждаешься. А если ты лишишься зрения, то, что тогда? Неужели заявишь себе о не существовании окружающего мира, якобы и декораций также нет, скажешь – есть только мрак. А может, только тебя нет, Аспид. Тебя не существует, а есть только мы. – с заботливой нежностью вразумления влияла на Аспида невинная Хлоя.
