Вся это вереница людей с разнообразной кладью растянулась далеко вперед, и нам не было нужды спрашивать дорогу. Тропа была уже давно натоптана.
Вереница людей шла мимо скучающих таксистов на привокзальной площади. Кое-кто брал «мотор» и ехал. Но, я уверен, это ехали не до Речвокзала. До Речвокзала брать такси было не принято.
Не потому, наверное, что это дорого.
И не потому, что ходили слухи о том, что некоторые из таксистов везли пассажиров не на Речвокзал, а чуть дальше, на остров Молокова, к заброшенным авиаремонтным мастерским, где их уже поджидали грабители.
Да и не потому, что, приехав за десять минут, надо будет потом несколько часов маяться, ожидая, пока подадут трапы.
Что-то было в этом другое. Словно пройти пешком эти несколько километров, ночью, с двумя-тремя чемоданами в руках, было делом чести.
Вот и шли люди мимо известной всему Союзу проходной завода комбайнов с огромными часами в виде ромба, где ни днем, ни ночью не прекращалось движение.
Шли они мимо корпусов радиотехнического завода с закрашенными до середины огромными окнами, откуда исходил яркий потусторонний свет.
Не доходя до квартала с бараками, где до революции, говорят жил весь цвет мещанства, и там поворачивали направо… Направо и вниз… Спускались прямо на набережную, по тропе, спускавшейся под откос, а там до эстакад Коммунального моста, где виден был уже шпиль здания речного вокзала.
Степа и Изя шли впереди, а я брел позади рядом с Игорем Чекомазовым. Одет теперь он был уже вполне презентабельно – в джинсы и вязаный свитер. На остановке в Новосибирске мы со Степаном успели купить ему кое-какие вещи…
– Знаете, Игорь – сказал тогда я ему – я слушал вчера ваши стихи. Ну, мне понравилось… Это очень смело. Но не кажется ли вам, что это как-то, ну, несвоевременно, что ли… Вас же нигде не опубликуют.
– Нет, почему же… Разок у меня это получилось… В «Новом мире».
– На самом деле?
– Вы что, не слышали?
– Нет.
– Совсем-совсем не слышали?
– Совсем нет.
– Зря. Занятный был тогда скандал.,. Грандиозный. Вот послушайте, что я тогда написал. Называется «Истуканы».
И он зачитал мне по памяти следующие стихи:
– На барахолках, в овражках,
в борделях и даже в сортирах,
в маленьких каталажках,
и прямо в стрелковых тирах,
В прахе и в тлене прямо,
на Этне и на Фудзи-Яме,
Из звездного света сотканы,
Под небом стоят истуканы.
– Ааа… Постойте-ка… Это же… так похоже… – странная догадка зародилась в моем мозгу.
– Да, все это выглядело какой-то дерьмовой пародией на Бродского. Но самое интересное было дальше… – Игорь Чекомазов усмехнулся.
