Глава 17. Нагорный. Пассажир теплохода «Александр Матросов».
Все мы пассажиры в этой жизни –
Только станции своей никто не знает.
Пассажир поезда номер 12.
Теплоход «Александр Матросов» продолжал свой путь – он, как и следовало ожидать, медленно двигался на юг. Вместе с ним медленно двигался на юг и я, уже вторые сутки. Еще вчера утром я сидел на чемоданах, а сегодня уже кажется, что у меня начинается новая жизнь. А дорога, собственно говоря, только начинается – плыть мне еще четыре дня с небольшим. А потом еще четверо суток на поезде – и я буду ехать на нем домой, вернусь наконец. сделав огромный крюк общей длиной более десяти тысяч километров.
И это все за три года…
Можно было, конечно, и самолетом полететь, и все это прошло бы намного быстрее, но… Как-то страшновато было мне лететь. Нервы расшатаны… Да и еще… Не хотел я торопить события, слишком поспешно возвращаясь туда, откуда три года назад уехал… Уехал – это еще слабо сказано. Бежал! Оставив множество нерешенных вопросов. Теперь следовало бы подготовиться и к тем вопросам, которые я тогда не решил, и к встрече с теми людьми, с которыми у меня эти вопросы возникли.
Собственно говоря, может, и вопросов-то уже никаких не осталось, да и людей то же. Но кто знает? Три года – срок хоть и не малый, но не особенно и большой.
Три года назад я покинул родной город – и отправился, можно сказать, на самый край земли. В то место, откуда даже сбежать невозможно, где дороги никуда не ведут – просто обрываются. Туда, где восточнее – непролазные топи, южнее – тундра, а севернее – пустынный Таймыр. По-разному люди оценивают это место. Кто-то считает его самым суровым на Земле, кто-то самым грязным, но все, кто там был, знают, что есть в нем какая-то незатейливая губительная красота… Красота и какая-то таинственная сила.
Три года я пробыл в Норильске – самом северном промышленном городе на Земле.
Три года я ел икру не просто ложками, я ел ее банками.
Три года я экономил силы, словно перед последним рывком.
Три года я дышал всеми возможными химическими соединениями, которые только можно придумать, глядя в таблицу Менделеева. Три раза я понимал, что значит совсем не видеть солнца, когда оно неделями прячется даже не за плотным слоем облачности, а ниже линии горизонта, догадываясь при этом о том, что есть такая вещь, как сутки, лишь по неумолимому движению стрелок часов.
За эти три года я многое видел.
Грохот дробилок, горы шлака и огромные дамбы хвостохранилищ. Здесь человек и природа не остались друг у друга в долгу. Суточная разница температур почти в сотню градусов Цельсия – от зоны обслуживания обогатительных печей до арктического мороза на улице. Смерть, являвшаяся мне в различных ипостасях – то окоченевшие на морозе собаки, то люди, погибшие от несчастных случаев – обгоревшие, разорванные и раздавленные. Наладчик из соседнего корпуса с синим лицом и руками, выпивший зачем-то для сугреву технический антифриз… Постоянное ожидание какой-то перманентно надвигающейся катастрофы…
