–
Их Мир – силки для убожества, мы в их тир принесём дротики,
В трактир занесём йогурты, в тюрьму принесём комиксы.
Сотня ружей и слюни на кодексе, твои ноги, как классиков творчество,
Воскресение – это пророчество, наши танцы – барокко и чё-то большее.
–
Наша правда уже не колется, а крапива не краснит кожицу,
Ты красива, вот и Мир торкнуло, слушаю ритмы под твоей футболкою.
Мы играем в футбол учениями, из наших пальцев вылезают змеи,
Сотня ружей и яркие склепы, где в покер шумят привидения.
–
Сотня ружей и проза битников, какие ещё отличники?
На "отлично" мы делаем блинчики, обгоняя снобизм столичного.
Сотня ружей стреляет разом, твои губки надувают жвачку,
С тобой страстно и в Эрмитаже, с тобой страстно и на окраинах.
Электрохимические цепи, превратите Миры мои в пепел,
Наметайте икры в мои зенки, базарьте на диком сленге.
Сбейте нейроны, что кегли, ДНК забрызгайте клеем,
Загрузите чернуху на флешку, только, блин, не робейте.
–
Цепи выбрали цели, куцый стал целым, кустик стал елью,
Еле-еле мы стали умнее, всё сами, без дурацких зелий.
Мы читали какую-то ересь, автор жёг, а ты и не верил,
Автор врёт, но говорит правду, книга улёт, но никто не читает.
–
И воробей уже не чирикает, ибо и он продал свой принцип,
Каждая тварь поникла, теперь повсюду столица.
Бог тоже столицый, думает, как на церкви нажиться,
Сна нет, не ложимся, внутри сна рекламные титры.
–
Какой ты хитрый, битник, бит вруби-ка, играя микшером,
Ты фальшивка, ложь и зараза, куда тебе до Де Сада?
Я покажу, как надо, ведь я искушённый читатель,
Христа опять распинают, но улыбка не притянет взгляды.
–
Электрохимические цепи, давайте режьте резче, есть разве время?
Это для вас Мир, как бремя, я всё ещё музыкант бременский.
Берега путаю бегло, Даша прижата к щеке, мы налегке,
Цепи в руке – стяг сражения: серый Мир против нашего воображения.
Вечное сияние чистого разума, ты лучистая и слаженная,
Каждая косточка смазана, но так мало слов было сказано.
Ты складная, это не мнение старца, это слова озорного Вани,
Что дышит в тебя мечтами, что льды топит твоими очами.
–
О чарах могу говорить часами, ты восточная сладость,
Ты нимфа и туринская плащаница, под твоей футболкой могу укрыться.
Груди твои слаще, чем запахи Крыма, от тебя спелеют и сливы,
От холода мы сможем укрыться, в любви растворившись.
–
Не принцип, но дебаты прилипли, где диванные вскрики были,
О Красоте они говорили, говоря, что всё "субъективно".
