Над тобой порхают голуби, твои груди дурманят мне голову,
Красота мне открыта полностью, растворяемся в этом Космосе.
–
Стали мы для Мира помощью, оживили созвездия мёртвые,
С пылкой страстью тебя трогаю, твоё тело исходит волнами.
Мы единое, мы нечто большее, в руках груди твои и волосы,
А ты спину мою трогаешь, рисуя руны стройными бёдрами.
Дорожная карта, тёртые карты, твоя тень у красного "Кадиллака",
Разноцветная рубашка, жёлтая панамка, мы готовы выдвигаться.
Розовое небо вырвиглазно, против Зла отрастили панцирь,
Кварки плещутся в отражении лака, у дороги прикид торнадный.
–
Вспоминай наши променады, как Нева щурила глазки,
Как дом божий в тенях скрывался, любовь рысью бежала по саду.
Каждый памятник улыбался помято, под ногами шумела мята,
Цвет помады отпугивал падаль, наша миссия – вставать, а не падать.
–
Я любуюсь твоим задом, в моих словах разная заумь,
Наши руки сплелись в "Кадиллаке", время передачи задней.
Мир – суицидальный парень, его не свяжешь ремнями,
Мы с тобой, мы не в яде, а рядом, плоть Бога возвращаем обратно.
–
Прыгать часто в любовном обряде, развести в города ароматы,
Перемещаться в направлении обратном, чтоб ушедшие воскресали.
О нет, их не зря же кромсали! Афтершок не хуже, чем Лазарев,
А я затяжку делаю Дашей, говоря: "Не дрейфь, всё исправим".
–
Машина у нас едет задом, конец мы возьмём за начало,
Исцелим тех, кто сторчался, из пепла сотворим детский лагерь.
Энтропия вновь замолчала, любовь Даши – мой любимый приём,
Шагается нам вальяжно, а если перемотка откажет, юзанём мы гал-дол.
Товарищ, это Астрабаклань, тут варево у людей сгорает,
И пришельцы мрут городами, видя, как муравьи воруют пижамы.
Сержанты тут – рассерженные краны, а цирк по небу и бумерангом,
Встаю каждый день спозаранку, чтоб ангелам сделать фотографий.
–
В центре города сингулярность, она на чувствах мёртвых играет,
Её пытаются под арест сбагрить, а эта шельма играчка в карты.
Дал е; кличку "Атом", по крышам ползал надувной аллигатор,
Копы чесали свои шляпы, хотели в кодекс внести и вату.
–
Это Астрабаклань, дети, мне тут совсем не хочется верить,
В газете рубрика "Крыша едет", сам творю варёную вечность.
Тьма бы откусила конечность, но ей и так до коллекторов,
Заговоры заговора – моя коллекция, читаю учёным про женщин лекции.
–
Меня не разбирает ленность, кредит даю редкостным привидениям,
Они те ещё затворцы высот, каждый стих мой – это крещендо.
Эта Реальность, блин, падла крепкая, чудеса не случаются редко,
