Ревнителя святости Мируса усадили на почётном месте, напротив хозяина. Стол ломился от всевозможных яств, щедрых угощений предложенных радушным хозяином по такому случаю. Свиные окорока, домашние колбасы, копченые сыры, соседствовали с бесчисленной плеядой всевозможных салатов, украшением же стола служил жаренный на скорую руку индюк, чей аппетитный вид внушал лёгкий трепет носителю коричневой сутаны. Он только успевал подносить ложку ко рту, как блюда сменялись чередой новых, не менее вкусных, нежели предыдущие. Вначале он испил пол жбана разбавленной яблочным соком скрутиловки, закусив это дело огромным шматом ковриги с салом. Затем приступил к запечённому индюку, заедая его печёными помидорами, при этом, не забывая периодически исключительно ради «лучшего усвоения» принимать на грудь рюмочку другую скрутиловки. Потом, разглагольствуя о чудесах веры, Унцио размахивал двухфунтовым огузком не сводя маслянистого взгляда с Ядвиги. Ловя себя на мысли, что с каждой новой рюмкой, она становится все, краше и краше! Его мысли блуждали двумя противоположными потоками. Один стремился вытянуть на берег праведности, другой сулил запретные наслаждения, заставляя всё чаще останавливать взгляд на старостиной дочери. Пары срутиловки туманили разум, новоиспечённого праведника. Он силился думать о подвигах святейшего Кастратиуса, но вместо освещённых верой мыслей, пред глазами пульсировала одна Ядвига. Язык сам собой выдавал духовные слова, староста внимал им, кивая седой головой, иногда поддакивал и с заядлым постоянством подливал в рюмочку скрутиловки, конечно не забывая и о себе. В большой глиняной салатнице возлежало ещё не остывшее мясное рагу. Слёзы умиления выступили на глазах у расчувствовавшегося Унцио, при виде таких угощений. Он ел и пил, пил и ел, размышляя вслух о не лёгкой миссии своей – быть гласом божьим. О, тягостях и лишениях связанных со своим ответственным заданием, о нуждах приходящих претерпевать в дороге…
Все домочадцы пребывали под сильнейшим впечатлением, слушая, наверное, в десятый раз пересказанную историю Рино о нападении в лесу. С каждым новым разом обраставшую всё новыми и новыми подробностями героических деяний учинённых его святейшеством Унцио при его скромной, но весомой поддержки. Мелкая ребятня с открытыми ртами внимала подвигам заезжих гостей, восхищаясь их смелым отпором разбойником.
Как выяснилось, в процессе застолья, это была банда Долговязого Шакра, успевшая к тому времени навести страха на ближайшую округу. Промышляла эта шайка кражами скота в основном, но и не чуралась грабежами честного люда, на дороге, правда всегда без смертельного исхода обходилось.
