Царь мертвых откинулся на кресле и закрыл глаза. Сон ему, понятное дело, был не нужен, но его почему-то неудержимо тянуло в эту линейность. Возможно, так он сможет понять, как превратиться из человека в путеводную звезду? Не все же время коротать в этом мире, состоящем из людей. Когда они станут звездами, Вселенная изменится, и колесо снова сделает оборот – в этот раз в нашу пользу, проговорил про себя Кащей, а сфера под кроватью мигнула багряными сполохами заката. Над полем садилось солнце, а ему вслед махало острыми пахучими кисточками засыпающее разнотравье.
Ясень, растущий из центра мира
Ветер ворвался в комнату, разметав забытые на столе бумаги. Они разлетелись вихрем по заставленному шкафами кабинету, закрутились и рассыпались на сотни маленьких, мерцающих пикселей. Вековая, надежная мебель с острыми углами подернулась пеленой разноцветных разводов, расцветивших до того скрытые в тенях книжные корешки глитчеватой радугой. Помехи спутали золотое тиснение, обложки, цифры и слова в единый светящийся клубок растянутых полигонов, а затем моргнули, застыв в ожидании следующей команды. Анимация дернулась и зависла – перестали развеваться занавески, лунный свет больше не тек в комнату, и в нем, как мухи в янтаре, застыли серебряные пылинки. Маг переступил порог и вошел в комнату.
Он тек неосязаемой тенью через пространство, почти лишенный трехмерной оболочки. То там, то здесь можно было угадать объем в его теле, когда маг ненароком цеплялся за полосы света. Рука, нога, часть стопы вырастали из темного облака, и тут же пропадали, втягивались внутрь. Маг был бесформенным направлением, частью тьмы и тьмой сам по себе, размазанной по стенам, полу и полкам. Если бы кто-то внешний мог наблюдать его поход, то увидел бы, как изгибается пространство с каждым его движением, как сама реальность противится его шагу, но не может устоять перед сформированным намерением. Впрочем, что такое реальность в рамках симуляции?
То же, что и везде, ответит любой продвинутый мистик, и будет прав. Если бы наблюдатель (а он был, но в ином времени) смог отвлечься от плена течения ума, то его, вероятно, огорчила бы картина, представшая перед его глазами. В самом деле, как тут не расстроиться, если знать, что любовно выстроенная драма с множеством мизансцен, героев и диалогов, существует только до тех пор, пока на неё смотрят. Сзади игрока, по бокам и тем более вокруг не было ничего. Техника экономит свои ресурсы, а значит весь мир будет возникать перед взором наблюдателя, а потом бесследно растворяться в ничто, стоит только повернуть голову. Конечно, в памяти машины остается все происходящее и то, что только должно возникнуть, а значит непрерывность создания иллюзий никуда не теряется. Видимый мир – всего лишь фасад, обманное движение рук искусного фокусника, прячущего слона прямо посреди сцены.
