Маг открыл глаза и увидел черно-белый мир. Его тело непринужденно дремало на скамейке, и это было хорошо. Пока оно выглядит таким – понятным, объяснимым и привычным, он будет невидим. Полиция, прохожие, вся совокупность реальности и Города будет охранять его тело, слившееся с большим потоком, в котором растворилось много малых. Маг неопределенно ухмыльнулся. Весь фокус был в том, что он выглядел пестро и странно – бритая голова, темные очки, пальто, цепи, кольца и тому подобные атрибуты вроде бы делали его более заметным, привлекающим внимание. Как подросток, этот человек как будто хотел сконцентрировать на себе лучи восприятия людей … и потому пропадал из них полностью. Плюс на плюс давал минус. Хотя, правда сказать, дело было и во вкусовых предпочтениях Мага – ему нравилось быть таким с давних времен, и он не видел причин меняться. Стать невидимым можно и другим способом, известным всем шпионам, застыв на среднем рубеже нынешнего облика человека. Впрочем, дело было не в этом.
Черно-белый мир сложился и потянул Мага за собой. Его четыре лапы впились в асфальт, высекая стаккато когтями из пространства. Удар. Прыжок. Еще удар. Паузы, во время которых он зависал в прыжке, измерялись вдохом, а приземления – выдохом, могучим, как рокот валунов во время горного обвала. Маг бежал, высунув толстый язык из пасти, утыканной острыми клыками в палец длинной. Его мягкий мокрый нос обонял запахи изнанки Города, вел его надежнее, чем любые мысли или знания. В этом было все – люди, дома, дороги, сталь, бетон и стекло, впитавшие в себя больше жизни, чем могли вместить. Видимо, поэтому Город в последнее время рос как на дрожжах.
Огромный черный мастиф подошел к берегу реки, закованной в гранит. За его спиной высился осколок леса. В человеческом мире рядом было здание, у которого останавливались речные корабли, но пес не мог различить дома. Маг здесь бывал, и не раз, но в этих краях иногда приходилось мириться с символами, обретшими плоть. На берегу стоял гигантский драккар, с которого неспешно сходил рогатый медведь, чей мех был заплетен в косы. На каждой из них блестела бусина, искусно гравированная серебром и золотом, а на рогах блестели бронзой кольца. Шаг за шагом провисали мостки под мерной поступью хозяина леса, и вместе с ними опускалась тишина. Запахло росой, ветром и водой. Пес сел на задние лапы и неотрывно смотрел на приближение зверя.
Медведь подошел к Магу и потерся о его нос своим носом. Его касание было нежным, как молодая трава и мягким, словно сон. Псу стоило немалых трудов не опуститься на передние лапы и склонить голову, поджав хвост. Хозяин леса подавлял своей силой, не желая этого, как давит на человека вид с вершины горы. В такие моменты сложно не впасть в экстаз поклонения, но все же необходимо. В этом заключается третья опасность потока – он приемлет в себя все и выдает за себя: и листок, и камешек, и дуновение ветра. Ощущение силы так легко выдать за себя, или же встать перед ним на колени, но этот путь невозможен для существа, желающего видеть обе грани бытия. Сила человека, сила мира и сила иных существ нуждаются в уважении, понимании, но никак не в преклонении. Что будет, если вознести мольбы приливной волне или лесному пожару?
