Так вот, если в эту реку падает, скажем, лист со склонившейся от лет и зим невысокой березы, уцепившейся корнями за сосну. Будет ли поток считать сей объект своей частью или же осознает его как нечто чужеродное? А если в него упадут капли дождя? Ударит молния? Что произойдет с потоком, неистово ревущим в своем начале и медленно растворяющимся в самом конце? Хороший вопрос. Маг знал, что предельная концентрация экстатического транса позволяет с наименьшими потерями осуществить быстрое движение по спирали и выйти на изнанку реальности. В городе, где почти не осталось укромного уголка для спокойного медитативного сосредоточения, где ночью небо затянуто оранжевым маревом, а на стенах квартиры пляшут духи фонарей, работать, основываясь на техниках созерцания и остановки очень тяжело. Как правило, такие акции требуют гораздо большего времени и усилий – сказывается разность потенциалов.
Город бежит, его все время лихорадит и трясет, и пена капает с закушенного в бешеной скачке мундштука. Если учесть, что он состоит из людей, то им свойственна, хотя бы отчасти, его гонка и его боль в надсаженных скачкой мышцах. С ним можно бороться, но стоит ли? Гораздо проще бежать, используя его скачку в своих целях. Тут, конечно, кроется первая опасность, которая присуща многим живым существам. Будучи потоком, ум представляет собой протяженность, которая составляет совокупность всех феноменов внутри него. И если уже в реку что-то попало, то выплеснуть на берег это можно с превеликим трудом, да и можно ли быть уверенным, что вообще возможно? Маг преодолел первый виток спирали, сойдя под землю, отгородившись от всего происходящего броней звуков. Там, под толщей камня и стали плотнее всего ощущается движение людей, их бег и дыхание. Растворившись в движении, Маг легко смог потерять себя из виду, предавшись исследованию лиц.
Вот морщины, как трещины на разбитой молотом статуе античного бога. Жизнь прошла через них, над ними и под ними, оставив за собой тонкие трещинки сожалений в углах рта. Все прошло, и время безжалостно, и сил сопротивляться уже так мало. Одиночество и старость часто идут под землей рука об руку, но немногие сохраняют такое достоинство даже в тени начала нового пути. Город уже почти покинул своим движением этого человека… и там, где есть минус, есть и плюс. Да, именно в этой точке начинается следующий виток, уже выше и выше, к запаху и свету весеннего солнца.
Маг вышел на севере, обогнул торговый центр и уселся на лавочку у пруда. Ветер шумел ветками, земля впервые за долгие зимние месяцы начала пахнуть – травой, водой, собой и всем, что в ней сохранялось до первых лучей тепла. Дыхание стало все менее заметным, его глаза закрылись. Накатила истома, вторая опасность в движении по спирали. Стоит поддаться убаюкивающему, сладкому зову плоти и пиши пропало – подготовка, труд дней жизни превратится в пустой перещелк стрелок часов, ушедших в пустоту. Так сопротивляется наше живое, звериное начало. Изнанка реальности – это не место для живых, это источник страха и всякой тьмы в нашем мире. Конечно, так думают только те, кто еще бродит на свету, но что делать, если они – это мы все и есть? Смывать очищенным от себя потоком зверя, бросать его в реку и нести в водовороты, к коварным камням и затонам. Животное будет, отбиваться, роптать и … побежит. Звуки этого мира начали удаляться, растворяясь в стуке сердца. Маг побежал вместе с Городом, высоко поднимая ноги.
