– Я знаю про него пару лютых историй, – сестра бесшумно пересела на другой стул, чтобы краем глаза видеть того, о ком собиралась говорить, – мне мама вчера рассказывала.
– Насколько лютых? – зная маму Лильки, для нее могло оказаться лютым, если бы она увидела, как он писает в кустах. Это уже непотребство, это уже сулит адское пламя.
– Ну… та сцена в клубе прям цветочки.
Я заинтригована, предвкушая жирную дичь, отправляю в рот еще одну ложку мороженого.
– Его здесь оказывается, реально за дурака считают, а самые суеверные за колдуна. Ну и мать моя из их числа. Представляешь, она крестится, когда его видит. Прошлым летом местный рыбак, из стариков кто-то, ранним утром увидел, как он выходит из посадок весь перемазанный чем-то, похожим на кровь и сажу. Не глядя на рыбака, зашел в воду, прямо там, где тот рыбачил, и начал делать ногами странные движения – будто пытался встать на поверхность воды. Поднял шум, плеск и тину со дна. А потом зачерпнул пригоршню этой мутной воды и начал пить. Старик по-тихому свернул все свои удочки и был уже на другой стороне пруда, когда обернулся и увидел, что тот реально стоит на воде. Ну тут сложно судить, может старик с бодуна, а может с того ракурса так казалось.
Слушая Лильку, которая, судя по возбужденному шепоту, переходила к более лютой истории, я покосилась на чудика. Он с силой вдавливал пластиковую ложку, черпал из стакана большие куски мороженого, клал в рот и на мгновение жмурился от холода.
Сестра продолжала:
– А недавно его застала в своем свинарнике бабка Щуреная (соседка Лильки, надзиратель чужих дворов). Говорит, зашла в сарай, а он там на четвереньках возле кадки с поросячьей едой. Вся морда вымазанная, потому что он ртом еду и доставал себе. А свиньи на него вовсе не реагируют, жмутся к нему боками и едят спокойно. Ну Щуреная взяла кочергу, чтобы его по спине огреть, а он тут же всполошился, как зверь и так же на четвереньках из сарая выскочил. Щуреная сказала, что видела после этого два свежих следа от копыт возле сарая, хотя своих чушек в тот день не выпускала. Ну хотя ты знаешь Щуреную – она как-то трепала по соседям, чтобы к нам детей своих колядовать не пускали, а то мы их отравленными конфетами накормим.
Герой лютых историй тем временем закончил все, что мог делать ложкой и стал вычищать остатки мороженого пальцем. Мы обе, не отрываясь смотрели на него. Он закончил со стаканчиком, поднял с пола большой рюкзак и, расслабив шнуровку, запустил туда руку. В зале запахло чем-то кисло-сладким, знакомым еще с детства, когда бабушка варила поросятам еду в чугунке на улице. Наш друг запустил туда стаканчик и снова вынул его, уже наполненный с горочкой буро-коричневым. Сестра громко охнула. Больше всего я боялась, что он обернется и заметит нас. Он обернулся, заметил нас, облизнул палец и, забросив рюкзак за плечи, направился к выходу.
