Как ни странно, он вспомнил… Но не это было главным. Что-то важное скрывал этот день, и оно было как-то связано с этой мыслью.
Голубой
После зарядки Павел Александрович принял ванну, почистил зубы и побрился. Закончив этот утренний ритуал, он приступил к следующему, не менее важному. Вся одежда была идеально чистой. Он надел клетчатые трусы (он очень любил клеточку), белоснежную майку и бежевые носки, затем рубашку цвета бронзы и брюки цвета мокрого асфальта, галстук в клеточку, жилет и пиджак. Часы «Seico» – на левую руку, ключи от дома – в правый карман, в левый – портмоне. И, конечно же, обулся в начищенные еще вчера до блеска чёрные туфли. Естественно, он не мог выйти без своей любимой серой папки для документов. Закрыв дверь на два оборота ключа, он толкнул её чисто рефлекторно, чтобы убедиться, что она закрыта.
На работу он вышел в двадцать минут девятого. Павел Александрович всегда ходил на работу пешком, немного вздернув подбородок, но с идеально прямой спиной, не сутулясь, как многие люди, проводящие большую часть жизни за компьютером. Павел Александрович ходил пешком не только потому, что это было полезно и освобождало его от утренней давки в транспорте, просто ему нравилось ходить. Он шёл размашистым шагом и думал об утреннем разговоре с Сашей.
«Может быть, он прав, и я замер, остановился – а жизнь идёт». «Зачем я живу?» – подумал он. «Наверное, существует определённая цель моего существования? По-другому ведь быть просто не может, потому что для того, чтобы родился именно я, должна была произойти куча случайных событий: от встречи отца с матерью до соединения именно этого сперматозоида именно с этой яйцеклеткой. И вся эта череда случайностей образовала некую закономерность появления на свет именно меня, а не кого-то другого. Чистый случай, абсолютно свободный, но слепой, лежит в основе всего. И что тогда получается – вся моя жизнь лишена смысла? Ни моя судьба, ни смысл моего существования не определены?! Да нет, этого просто не могло быть, да и от таких мыслей с ума можно сойти, надо на что-то переключиться».
Он поднял взгляд от тротуарной плитки и отметил, что прошёл уже большую часть пути. Глаза как будто бы на время ослепли, пока он думал, и не видели ничего вокруг, а, вернее, видели, но мозг ничего не воспринимал. Видимо, организму нужна была энергия для того, чтобы сконцентрировать ту мысль, которая так неожиданно появилась в его голове. Он посмотрел на часы: половина девятого, а он-то думал, что сейчас, как минимум, без пяти.
