Сашку отпевают в церкви при кладбище, а потом все медленно, скорбной процессией, идут за катафалком до самой могилы. В это время начинает противно моросить дождь. Оранжевая глина призывно блестит около ямы. Мать причитает над Сашкой, пока её не отводит от гроба кто-то из родственников.
Потом все садятся в пазик и едут на поминки, на которых едят и пьют, но мало кто говорит.
Самым страшным в этот момент для него становиться то, что он ничего не чувствует. Ничего! Умер человек, которого он не просто знал, а его лучший друг. Конечно, он чуть было не заплакал, но это было не от того, что Сашка умер, а от общего настроения, атмосферы. Неожиданно четко ему вспоминается максима Ларошфуко: «Глубина нашей скорби об утраченных друзьях сообразна не столько их достоинствам, сколько нашей собственной потребности в этих людях, а также тому, как высоко они оценивают наши добродетели».
Оставаться дома Максим не в силах, поэтому он созванивается с Андреем и договаривается о встрече. По какому-то негласному соглашению они не говорят о Сашке.
– Знаешь, когда Маша мне сказала, что она беременна, мы договорились, что на следующий день поедем к её родителям. А утром мне позвонили из милиции и сказали, чтоб я подъехал в четвёртое отделение, ну то, которое возле общаги. Ты знаешь, я тогда подумал, что она покончила с собой. Я даже не знаю, откуда у меня взялась эта мысль, но я представлял себе её остывшее тело, и во мне что-то дрогнуло. Тогда-то я понял, что, наверное, всё же люблю её…
– Помянем? – неожиданно спрашивает Андрей
– Давай. Чтоб земля ему была пухом.
Они громко чокаются. Андрей после рюмки кривится, но всё-таки выжидает паузу и только потом закусывает огурцом. Неожиданно он, словно вспомнив что-то, машет рукой:
– Твою мать! За упокой же не чокаются!
– Да хрен с этими традициями. Я тебе вот что скажу. Всё это ерунда. Всё должно от сердца идти. А не так, чтоб тебя бабки, которые раньше заядлыми атеистками были, одёргивали, говоря: так нельзя, сяк нельзя…
– Да всё понятно. Ладно, так как у тебя сейчас с Машкой?
– Да что, живём в моей квартире.
– И как тебе семейная жизнь?
– Да понимаешь, мы с ней видимся только вечером, перед сном. И всё. Ну, и по выходным ещё иногда, когда я не работаю.
– А чего ты хотел?
– Да нет, я всё понимаю. Только вот тут со мной такое дело произошло… В общем, я ей изменил с бывшей одногруппницей Иркой. И, ты знаешь, мы учились пять лет вместе, и ничего, а после той ночи… Я просто не знаю. Со мной ещё никогда такого не было. Это как раз перед Новым годом произошло, мы группой собирались. Сейчас она уехала к себе, но мы с ней каждый день созваниваемся и по часу говорим.
