– Будьте любезны, разденьтесь для осмотра, – попросил Психолог.
И Пустыня, будто под гипнозом, снял порванную и промокшую майку. Только сейчас парень заметил, что под ним натекла приличная лужица. Вещи было можно выжимать, точно вехотку, прополаскивая её от мыла.
К коже на уровне седьмого ребра прилип тёмно-пунцовый синяк. Почему-то мазать его гелем с охлаждающим эффектом не стали. Парня только загнали в небольшую комнатку и пришибли к стене напором ледяной воды из шланга. Вот так точно охлаждающий эффект! Бодрящий. Освежающий.
Дрожа и ступая маленькими шажками, Пустыня выбрался из «душевой». Зубы никак не сталкивались с братьями, стоящими сверху, словно парень наглотался экстази. Две тётки в белом надели на него рубашку, похожую на фартук мясника. Застегнули сзади. Подвели к палате и запустили замёрзшего бедолагу внутрь, после чего локация резко сменилась.
Пустыня опять оказался в квартире с белым паркетом, зарешёченными окнами и просторным залом с высокими стульями. На полке лежали связки ключей с брелоками в виде бирюзовой обезьяны. В виде улыбчивого пончика. В виде беспонтового мяча. Вообще без брелока. За окном висело вымытое небо, заполняя комнаты дневным светом.
Должно быть, Пустыня никуда не уходил. Должно быть, никто его и не связывал. Должно быть, его любили и принимали.
– Привет, Пустыня, – поздоровался радостный Калигула.
– Как себя чувствуешь, Пустыня? – спросил его Анубис с чашкой чифиря в руках.
– Ты уже смог себя простить? – мягко улыбнулся Сальери, не отрывая глаз от страниц с рукописью.
– Тебе разогреть сэндвич? – заботливо поинтересовалось Жиголо в блёкло-серых домашних штанах. И слёзы благодарности, словно волны во время прибоя, застлали его глаза.
– Спасибо за то, что вы есть, – искренне умилился Пустыня. – Без вас я бы точно сошёл с ума.
Пробьёт мой час – и на крюке повешусь!
– Стефан Малларме
Некоторые рыбы способны менять пол. К ним относятся таласомы синеголовые, рыбы-попугаи, рыбы-клоуны. Жиголо не было рыбой, но тоже относилось к ним.
– Нам всем нужно расслабиться, – выдохнул Пустыня, стоящий на пороге.
– Но прежде всего – поесть, – усмехнулось Жиголо, запихивая бутерброд в микроволновку. Однажды оно хотело поджарить в микроволновке хлеб, чтобы получились золотистые сухарики, но немного перестаралось. Машина задымилась, завоняло гарью, а сам ломоть почернел, превратившись в уголяшку. Будучи ребёнком, Жиголо отправило угольки в окно (те шмякнулись на тротуар) и принялось драить потемневшие стенки прибора. «Мистер Пропер» справлялся плохо, и тогда изобретательное Жиголо на свой страх и риск сунуло в микроволновую печь тарелку макарон, повертев колёсики. Пар смягчил тон коричневых шрамов, но избавиться от улик полностью так и не удалось. – Держи. Лопай, – Жиголо передало сэндвич Пустыне.
