Но к каждому минусу притягивается плюс. Таков уж физический закон. К Маме притянулся огромный плюс (не только тот, что нарисован красной краской на карете «Скорой помощи»). У него появился лучший закадычный друг. Нетрудно догадаться, что он выдавал себя за Олега. Конечно, до обаятельного Винника со светлыми принцовскими волосами ему было как до Ганимеда, но Мама не привередничал. Его губа была ещё той дурой.
С тех пор мальчишки стали птичками-неразлучниками. Они вместе росли и вместе убили своих мам, скинув их из окон девятого этажа. Поэтому, когда на собрание клуба анонимных убийц понадобилось привести одного друга, Мама долго не раздумывал. Он вообще шибко-то не раздумывал никогда.
– Ты пойдёшь? – спросил Мама.
– Пойду. Куда я денусь? – ответил Олег.
– Я скоро умру? – спросил Мама.
– Умрёшь. Куда ты денешься? – ответил Олег.
От его последний реплики парень покрылся гусиной кожей. Если Олег был лучшим другом, то танатофобия была заклятым врагом. Мама не мог избавиться от ощущения, что из него медленно выцеживали жизнь. И хоть он не знал, а если бы узнал, то не понял бы значения слова «выцеживали», на эмоциональном уровне с ним происходило именно выцеживание.
Надежда тянется незримыми руками
– Поль Верлен
Жиголо металось по лабиринту комнат, и в каждой вместо пола растягивался часовой циферблат. Наконец, потерянное и босоногое, оно вырвалось из западни и попало на колючий снег. Ветер резал щёки и раздувал платье. Жиголо кинулось под арку, дабы найти под ней прибежище. Но вместо прибежища под сырой крышей его подстерегал чёрный, закутанный в тряпки горбач. Его рост достигал двух метров в высоту и метр в ширину.
– Это он! – исторгло Жиголовское горло.
– Да, – радостно улыбнулся горбач. – Это я, – низко прохрипел и стремительным галопом понёсся к Жиголо.
То выскочило из сна, умытое собственным солёным потом. Отдышалось, приходя в себя. Только прийти полностью не удалось. Воспоминания, тряска в руках и зубной скрежет так и остались принадлежать комнатному сумраку.
Лысое существо – почти что Голлум – свесило ноги с койки и замерло на добрые пять минут. То, что находилось под бровями, испуганно таращилось в пустоту. Уже сегодня Жиголо ждало новое собрание, а оно так и не придумало, кого с собой привести. Друзей можно было сосчитать по пальцам Ника Вуйчича. К нему не слетались гости, и оно не шмыгало к доброжелательным супружеским парам или весёлым сверстникам, курящим кальян. У Жиголо имелись только одноразовые палаточные подруги-пенсионерки (вобла не бралась в расчёт).
