Она промолчала и больше не сказала ни слова, поэтому Киру не оставалось ничего другого, кроме как уйти, еще немного потоптавшись по первому этажу.
Выйдя из дома, он обошел его по периметру, в принципе сомневаясь, что Крест мог затихориться где-нибудь в саду в надежде вернуться к Олесе. Слишком неожиданна и колюча оказалась правда о «любимой девушке». Слишком ядовита. Любой уважающий себя мужик после такой новости уйдет и не вернется.
За калиткой тоже никого не наблюдалось, как и на протяжении всей улицы. Что ж, герой-любовник растворился на горизонте, след его простыл. Обернувшись и в последний раз кинув взгляд на окна, где в полутьме угадывался силуэт Олеси, Кир, поигрывая ключами в руке, направился к машине. Он знал, чем сейчас занята Олеся — на телефон ей поступил звонок, тот самый, с вызовом на работу. Скоро она и думать забудет про своего «Женю», ей будет совсем не до него.
— Но я не могу, — выговаривала тем временем глухим голосом Олеся в безжалостную трубку, — мне не с кем ребенка оставить. Давай я завтра выйду, ну, пожалуйста! — от отчаяния она даже спокойно на месте не могла стоять.
— Тебе же сказали, чтобы сегодня была как штык. Если разборок и штрафов не хочешь, — проялала трубка в ответ, и сердце Олеси заныло: «Надо идти!».
Бросив взгляд на часы, Олеся заметалась по комнате. Щелкнула выключателем — за окном начало быстро смеркаться, задернула шторы. Убедившись, что Настя по-прежнему смотрит мультики, быстро начала листать телефонную книгу, чтобы найти того, кто сможет переночевать сегодня с дочерью.
— Мам, — наверху скрипнула дверь, и послышался осторожный, вкрадчивый шепот Насти на фоне воплей мультипликационных героев, — а дядя-тренер уже ушел?
Олеся быстро взбежала по лестнице и, убавив звук телевизора, прижала к себе дочь. Стало до слез обидно и жалко, но не себя, Настю, ведь она непременно спросит…
— А где Женя? — девочка выбралась из материнских объятий и побежала вниз. — Он, что, ушел?! — не поверила она своим глазам. — Мы же не доиграли, — всерьез опечалилась она.
И этот поникший, расстроенный вид дочери породил у Олеси безумную мысль: «А вдруг?!». За все время их близкого знакомства Женя показал себя отзывчивым и понимающим. Может, и сейчас выслушает ее? Поможет ради Насти? Что-то внутри подсказывало: «Нужно попытаться!».
Было стыдно и унизительно, но, успокаивая себя тем, что она тоже действует только «ради Насти», Олеся набрала номер Жени. Удары сердца, казалось, слились в едином ритме с телефонными гудками. Когда гудок шел, она жила, когда гудок обрывался — она умирала. Или наоборот. В любом случае, пока оператор не сбросил вызов окончательно, она умерла и воскресла несколько раз.
