«О, мой Бог!»
Может, он всё-таки был недалеко от своего человеческого облика? Если бы он мог просто сбежать от её чар и из этого дома, с ним всё было бы в порядке. Конечно, однажды она соблазнила его, но она не могла удержать его, как хотела. Он знал это по разочарованию и гневу, которые она проявляла всякий раз, когда её техники соблазнения терпели неудачу. Он больше не испытывал к ней вожделения. Он боялся её, ненавидел её, и, возможно, этого было достаточно, чтобы разрушить чары; это и дневной свет, пролившийся на него, когда он пробирался сквозь стену.
Гораций кружился, слишком взволнованный, чтобы сдерживаться, когда Робби вошёл в гостиную. Теперь он мог видеть всё своё тело. Он мерцал несколько мгновений, как звёзды в космосе, прежде чем изображение застыло. Сначала его руки прошли сквозь него, когда он попытался прикоснуться к себе, и это дало ему толчок, но затем его тело начало принимать липкую форму, затвердевать, и Робби действительно мог чувствовать, как его кишечник и внутренние органы формируются внутри него с газированным свистом. Он чувствовал, как кости встают на свои места, как конструктор Lego, и каждый волос на его теле пробивался сквозь его губчатую плоть. Его сердце начало биться. Внезапно он снова стал целым человеком, и никогда ещё не чувствовал себя таким счастливым, оставаясь живым. Он не до конца понимал, что произошло, но не собирался задерживаться, чтобы понять это.
- Хороший мальчик, - прошептал он, поглаживая собаку. - А теперь пошли. Мы должны забрать ребят и убираться отсюда.
Гораций последовал за ним, кончик его хвоста вилял, а лапы весело танцевали чечётку. Робби оглядел гостиную и прислушался. В доме было спокойно и тихо. Он пытался удержаться, чтобы не задрожать, но эта битва была проиграна. Он был просто призраком внутри стены, похороненным в глубине угольно-чёрного сердца усадьбы. Он не мог понять этого, и страх душил его, как петля палача.
Пройдя через комнату, он завернул за угол и заглянул в кухню. Пусто. Полуденный солнечный свет освещал воздух пылью. Он осторожно шагнул, всё ещё прислушиваясь. Гораций поспешил прочь от него, и когда Робби повернулся, чтобы посмотреть, он увидел собаку, сидящую у входной двери и скулящую.
«Пойдём отсюда», - казалось, говорил он.
- Минутку, мальчик.
Робби не хотел подниматься наверх. Именно туда она впервые его привела. Будет ли он снова уязвим там наверху? Но он не мог уйти без ребят.
«С другой стороны, - подумал он, - может быть, мне лучше убраться отсюда, пока не поздно, и попросить помощи? Может быть, Гораций прав? Может, он чувствует что-то, чего я не чувствую?»
