Европа нового времени (XVII—ХVIII века) | страница 9



Что же давало лордам маноров такую неограниченную власть над традиционными держателями? Разумеется, не только срочный характер владений последних. Разгадка нового положения вещей заключалась в том, что в деревню буквально хлынули денежные люди из города, которые в условиях роста цен на продукты сельского хозяйства увидели в приобретении земельных держаний возможность прибыльного употребления денег.

К 1629 г. цена на пшеницу удвоилась в сравнении с началом века (вместо 9 шил. 6,5 пенса за квортер (четверть) теперь требовали 19 шилл. 3,5 пенса). Отсюда непрерывные жалобы крестьян на «жадных», «прожорливых» волков, собирателей крестьянских наделов в одни руки. «О, если бы купец, — читаем мы в одной из них, — ограничился бы лишь торговлей и оставил землю тем, кто добывает на ней свой хлеб!» Отсюда же и растущее самоуправство манориальных лордов, которым сдавать землю крупным арендаторам было гораздо выгоднее, чем иметь дело с мелкими держателями земли.

Не приходится поэтому удивляться, что в предреволюционную эпоху получила распространение практика превращения копигольда в лизгольд, аренду, рентные платежи за которую диктовались уже конъюнктурой сельскохозяйственного рынка. Неудивительно, что в правление Якова I и его наследника Карла I поднялась новая волна огораживаний.

В результате число крестьянских хозяйств в деревне систематически сокращалось, их сменили крупные арендаторы — держатели с приписками «мистер», «рыцарь» и «эсквайр», «клирик» и т. п.

Все вышесказанное свидетельствует, что, во-первых, земледельцы-копигольдеры, составлявшие львиную долю английского крестьянства как класса, являлись наиболее порабощенным и эксплуатируемым слоем в английской деревне предреволюционного времени и, во-вторых, от судьбы копигольда зависела дальнейшая судьба английского крестьянства как класса.

Социально-классовая структура английского общества первой половины XVII в. отмечена сложностью, характерной для переходных межформационных периодов в истории общества. С одной стороны, еще полностью сохранялась унаследованная от средних веков его сословная разгороженность и обособленность каждого из сословий. Начать с того, что двумя привилегированными сословиями в этом обществе по-прежнему оставались дворяне и клирики. Однако английское дворянство (в отличие, к примеру, от французского) даже в своих высших эшелонах являлось не столь родовитым (большая часть старых дворянских родов была уничтожена в ходе войны Алой и Белой роз и в правление Генриха VII Тюдора, беспощадно подавлявшего остатки феодальной вольницы), сколь обязано было своим возвышением королевской воле. В самом деле, еще король Генрих VI призвал в парламент 53 светских лордов, однако в парламенте Генриха VII их оказалось только 29; в парламенте 1519 г. их оставалось только 19; позднее, при Елизавете I, их число было увеличено и доведено до 61, а при Якове I — до 91. В итоге более половины состава палаты лордов 1642 г. получили свои титулы после 1603 г. Таким образом, титулованная светская знать при первых Стюартах имела в общем и целом весьма короткую во времени родословную.