– Это всё моё стремление к свободной любви. Ты же знаешь, как это бывает у хиппи.
– Нет, не знаю. Я всегда был весьма далёк от хиппи, если ты не заметила.
– Но, тем не менее, ты выбрал меня тогда, на том фесте.
– Это было давно. В юности с разумными поступками не очень-то ладится, знаешь ли.
– Ник, я знаю, что ты тоже любил меня. Не пытайся это отрицать.
– Да, любил. И любил до безумия. Когда ты сказала мне, что залетела от этого… чёрт, даже имени его сейчас не вспомню… я пошёл и, мать твою, вскрыл себе вены. Вот, как я тебя любил! Только теперь я уже такого не сделаю. По крайней мере, не ради тебя.
Рейчел повернулась ко мне с ошарашенным выражением лица. На её глазах блестели слёзы. Недолго думая, она бросилась на меня, обнимая. Я стоял без движения, не зная, как на это реагировать. Видимо, в семействе Блеквуд, по женской линии, было принято вот так вот, бесцеремонно и настойчиво, обнимать объекты своего обожания. Тем не менее, я в очередной раз убедился, что больше ничего не чувствую к Рейчел. Разве что лёгкое подобие презрения. Звучит цинично, но я ничего не мог с собой поделать.
– Ты закончила? – наконец решил я предпринять хоть какие-то попытки по освобождению себя.
– Ты грубый, – отпрянула она от меня. – Раньше ты таким не был.
– Звучит пафосно, но «жизнь заставила». А теперь, если у тебя всё, изволь, пожалуйста, оставить меня в покое. Уж очень хочется хотя бы подобия умиротворения. А рядом с тобой это трудно осуществимо, уж извини.
Рейчел недовольно хмыкнула и больше не проронила ни слова. Схватив в коридоре свою сумку, она пулей вылетела из квартиры. Что ж, вот и поговорили… Теперь-то настроение точно было, мягко говоря, так себе…
Следующий час тянулся целую вечность. Всё это время я слушал на повторе Autumn Elegy (London After Midnight) и беспросветно курил. Но главное, что Рейчел не увидела того, как я теперь психую из-за неё. Пусть думает, что отныне я – циничный мудак. Так будет проще с ней не пересекаться…
– Ты не представляешь, как я рад тебя видеть! – судорожно воскликнул я, прижимая Либерти к себе, прямо с порога.
– Ты какой-то странный, но мне всё равно приятно, – улыбнулась она.
На душе сразу стало тепло. Я уткнулся носом в её чудесные красные волосы, приятно пахнущие дынным шампунем, и почувствовал, такое желанное, спокойствие. Мне нужно было быть постоянно с ней, чтобы снова не сорваться, смотреть в её лучистые, чайного оттенка, огромные карие глаза. Своего рода любовная наркомания, что ли. Старый слабый гот зависел от той, кто излечивала его душевные раны одним лишь своим присутствием.
