Утро, проклятое утро после вчерашней бутылки вина. Как я спустилась с крыши? Помню смутно. Почему я не споткнулась, не упала? Там ведь кромешная тьма! Теперь никто не напишет, что причиной летального исхода было падение с высоты собственного роста.
Я корчусь на кровати в судорогах, и дело не в похмельном синдроме: я страстно желаю самоубийства, лишь только это успокоит мои мятежные мысли. Тёмный голос звучит в моей голове. Я умываюсь под злобное шипение, одеваюсь, завтракаю, выхожу на работу, еду, провожу двенадцать часов за прилавком, вновь еду на автобусе, захожу в магазин, возвращаюсь домой, готовлю нехитрую еду, ем, ложусь спать. И только во сне я прекращаю жаловаться, ругаться, строить предположения и заниматься прочей экзекуцией головного мозга.
Я пытаюсь медитировать, но всё бесполезно: они не слушаются меня. Это похоже на шизофрению. Навязчивые, тёмные, грязные мысли правят бал.
Бабуля достала из шкафа зелёный платок, завязанный в узел, и ласково подозвала меня:
– Машенька, иди ко мне.
Она гладила по плечу, я садилась рядышком. Её лицо было спокойным и радостным.
– Смотри, это моё смертное! Оно будет лежать здесь, – она указывала на верхнюю полку.
Я кивала.
– Когда я умру, покажешь, – она обняла.
– А зачем тебе умирать? – наивные вопросы были моим коньком.
Бабуля улыбалась:
– Все умирают, и я не вечная.
Удивительно, но в этом ответе не было сожаления, горькой печали. В нём была радость, весёлое предвкушение.
– Я всё сделала, можно и уходить, – заключила она.
О, моя милая, дорогая, родная, как я тебя понимаю! Я, конечно, ничего не сделала из того, что было в твоей жизни. Я не переживала войну, холод, голод и облавы. Я не поднимала в одиночку четверых детей, я не жила с мужем-алкоголиком. Ничего подобного на мою долю не выпадало и не выпадет. Есть только ощущение, что за плечами целая жизнь, всё уже было и ничего не может меня удивить.
Узел развязывался.
– Вот, смотри, вначале надо одеть комбинацию.
Она положила мне на колени свою светлую сорочку. Ткань была мягкая и приятно пахла лавандой.
– Потом колготки!
– И даже если лето? – глядя на плотную ткань, спросила я.
– Колготки обязательно! – бабуля улыбнулась. – Под землёй не жарко.
– Юбку, рубашку с орнаментом, а сверху этот фиолетовый жакет, платок на голову, а на ноги тапочки, – всё показано.
Она несколько раз бережно перебирала содержимое. И вот, плотные узлы запечатали содержимое. Кто их развяжет в следующий раз? Это будут снова бабушкины морщинистые пальцы или чьи-то чужие?
