Город стал для нас уютным домом, в стенах которого комфортно и не страшно, доброй заботливой мамкой, которая никогда не оставит своё чадо голодным и не ухоженным, любимой женщиной, которая щедро делится с тобой своими прелестями, каждый раз открывая новую интимную часть.
Мы возвращались в своё логово за полночь, для того чтобы забыться на несколько часов и, едва продрав глаза, снова нырять в пучину города.
Наш график был свободным и спонтанным, и всё-таки было в нём несколько обязательных пунктов. Вторник, суббота – баня, четверг – Ассоциация, в среду с утра я ходил домой к своим. Мать говорила, что я стал совсем как беспризорник, но по ней было видно, что она видит по мне, что всё хорошо как никогда. Мало того, что я не висел у них на шее, а ещё нет – нет да и подкидывал деньжонок, ещё тех, что остались после работы с Фондом. Ложкой дёгтя был недуг отца, но здесь, как говорила мать «мы прекрасно справляемся…».
Периодически нас доставал Антон. В промежутках между собраниями Ассоциации, где он вцеплялся в нас мёртвой хваткой, он пытался названивать на телефон, который сам же нам подогнал. К его несчастью мы никогда не брали его с собой и очень редко заряжали. Антон говорил, что пора работать, он требовал от нас активной деятельности, он пытался нас укорять и давить на нашу сознательность, ноя о том, что мы заваливаем так успешно начатое дело. Длинный отмахивался и кормил его завтраками, мол старых клиентов обходить ещё рано и нужно выждать ещё хотя бы месяц. На самом деле Длинному было неинтересно. Он признавался мне, что не любит жёстких графиков, режимов, расписаний, повторяющихся мероприятий. «Повтор – это начало конца» – не уставал говорить он. Ему всегда хотелось чего – то нового, ему не нравилась проторенная дорога, он предпочитал продираться через дебри. Распознав в нём эту черту, находчивый Антон всё таки придумал, как пробудить интерес Длинного к работе. Он предложил нам съездить с ним в Ё-бург . Там его сослуживец был при каких – то непонятных делах, но, по словам Антона, обещал посодействовать тому, чтобы мы смогли заработать для фонда на чужой территории. Обещания были непонятные, расплывчатые, тем более пересказанные Антоном, поэтому затея представлялась не больше, чем авантюрной, но именно это и взбодрило моего друга. Немного поломавшись перед Антоном для виду, в конце концов, он согласился поехать.
– Командировочные, гостишка и хавчик с тебя, – сказал он Антону, которому не хватало только его рыжего лисьего хвостика, для того, чтобы он завилял.
