Я повернул голову и увидел, двух молодых девчонок, которые наклонившись, друг к другу через стол о чём-то задушевно болтали. Мой взгляд прилип к скрещенным под столом двум парам стройных ножек в чулках и волна неутолимого желания, словно разряд тока пробежала от головы до копчика.
– Ты не туда пялишься, – оборвал мои грёзы Длинный. – Послушай, о чём они говорят.
– Ничего не слышно! – Действительно, голос кавказского певца не давал разобрать, о чём говорят девчонки, были слышны только интонации и обрывочные фразы, словно две птички пели на перебой.
– А тут и слышать не надо! Я вижу, что разговор там ни о чём. Это пустое сотрясание воздуха. Так собаки тявкают, или курицы кудахчут. Кроме эмоций там нет ничего. А в тебе, Саня, я вижу содержание. Ты не пустышка и даже то немногое, что ты говоришь, всегда чего – то весит. Твои несколько слов важнее, чем трели этих куриц. – Во время этой фразы Длинный почему то зыркнул на Антона. – Главное, чтобы ты не зажимался, но это со временем пройдёт, поверь мне, дружище. – Он снова поднял свой бокал.
Длинный не любил Антона. Сначала я думал, что мне это кажется, но со временем убедился, что это так. В разговоре он часто пытался поддеть командира, и весь его вид при общении с ним выдавал его раздражение, которое трудно чем – то прикрыть. Поначалу я относился к Антону нейтрально и даже испытывал к нему тёплые чувства, ведь благодаря ему я попал в Ассоциацию и познакомился с Длинным. Со временем, благодаря влиянию Длинного, я тоже стал относиться к нему с неприязнью и опаской. Нет, мы никогда не проговаривали своего отношения к Антону вслух. Ни Длинный ни я в разговорах между собой не разу не говорили о нём в негативном ключе. Нам уже много о чём не нужно было говорить вслух. Мы чувствовали друг друга на уровне интуиции, как сиамские близнецы, как волчата из одного помёта.
За следующие две недели работы, мы принесли фонду триста пятнадцать тысяч рублей за вычетом наших тридцати пяти тысяч, взятых себе как проценты. Теперь можно было говорить, что мы обошли все более менее значимые организации в этом городе. Конечно, мы пропускали мимо внимания сапожные мастерские, булочные и маленькие ларьки. Длинный говорил, что от них много не поимеешь, только наездишься.
Итак, за один месяц мы пропахали весь город, прошли его по кругу и заработали довольно прилично, чтобы искать что-то мелкое в дебрях. Из пятидесяти восьми организаций, нам не отказали ни в одной. Вопрос стоял только в размере пожертвований. Теперь провалом считалось только та ситуация, когда у руководителей почти не было налички, и они отдавали небольшие деньги, коими теперь у нас считались суммы менее пяти тысяч. Рекорд в нижней планке побил директор автосервиса, который наскрёб нам по карманам триста пятьдесят рублей. Но и в этом случае выражение нашей благодарности и рукопожатия были такими же горячими как везде. Что касается самой большой суммы, то её мы получили на хладокомбинате, где энергичный директор, очень крупный мужчина, устроил экстренное совещание, на котором собрал деньги со всех подчинённых. Тогда мы унесли в клюве тридцать восемь тысяч рублей.
