– Привет, Женя! – я улыбаюсь утреннему солнышку, после четырёх дней кромешной тьмы.
– Снова умотала! – она с азартом рассказывает, как уговорила охранника зайти с ней в ГУМ, а там снова устроила трюк с переодеванием в магазине.
– Пришлось купить всю эту хрень! – Она показывает на шапку, шарф и пальто. – Причём за бешенные бабки купила у девчонки, которая тоже в примерочную зашла. Она конечно охренела от моего предложения, долго мялась, но деньги оказались нужней. Свою одежду я ей оставила, а сама в её наряде из примерочной вышла. Шапку на шары натянула, шарф до носа намотала и порскнула мимо шкафчика, он даже глазом не повёл.
Глаза маленькой грешницы горят, под тоненькими подведёнными губами острые зубки. Хищница! Неужели она всё это делает ради меня? Нет…конечно же нет, ради азарта. Она авантюристка, которых ещё поискать надо, ну и пусть…
– Так что вот! Я здесь, как и обещала! Придётся тебе отгул брать! – Энергия распирает её, заставляет подпрыгивать на месте, парить в сантиметре от грязного пола. Я тоже парю, боюсь отпустить колёса коляски, чтобы не взлететь под потолок.
– Я сейчас! ‒с пробуксом срываюсь с места, подкатываюсь к скрипачу, врезаюсь в него, едва не сбив с ног, заставляю прервать игру. Плевать, с утра всё равно нет никого.
– Петя, Петюня, выручай! Мне отлучиться вот так вот нужно. Скажи Михалычу, что у меня живот прихватило. (Михалыч, наш охранник. Он периодически спускается в переход, чтобы собрать выручку, ну, и заодно проследить всё ли в порядке). – Прилавок я пологом накрою, просто смотри, чтобы никто не лазил. Хорошо?
Петя пожимает плечами, мол надо, значит иди.
Полдня мы проболтались в метро. Сначала ездили по кольцевой, где выскакивали на каждой станции, чтобы посмотреть архитектуру. Женя была в восторге от строгости и величественности Сталинского ампира.
– В Европе и в Америке метро не такое. Там всё так серо и обыденно. Здесь просто праздник какой – то. Видно, что не для быдла сделано, а для людей! – она перекрикивала толпу, вцепившись мне в руку.
– В то время народ не считали быдлом. Тогда он и был «его величеством». Новые станции, уже не такие красивые. – отвечал я ей с видом знатока.
Мы в очередной раз забирались в вагон, и, мерно покачиваясь в толпе, улыбались друг другу. Крылья за моей спиной не давали мне покоя, им было тяжело в смятом виде, они хотели расправиться. Она могла долго смотреть на меня в упор, не отводя глаз, я же очень часто опускал свои. Ну, неужели ты не понимаешь, что для меня всё это серьёзно? Или понимаешь? Тогда зачем?
