– Если что, обращайтесь. Сделаем всё, что в наших силах. Мы уже более – менее всех знаем и конкурентов ваших, которые честно сказать и не конкуренты и с поставщиками хорошими можем свести, и клиентуру вам подгоним. – Заливался Длинный, поедая пятую подряд булочку.
Мы попрощались очень тепло. Директор открыл нам двери и пожал руки сначала мне, потом Длинному.
– Спасибо Вам! – говорили мы по очереди.
– Это Вам спасибо, парни. Нет ничего лучше, чем приподнятое с утра настроение.
Когда, мы словно две важные персоны вальяжно катились на выход, в приёмной не было ни одного свободного стула. Этим утром мы оказались для директора важнее, чем все его подчинённые и повседневные заботы.
Внедорожник «Сузуки» тупой мордой упирался прямо в крыльцо проходной. Широкие приветливые лица Антона и Ивана светились, бросая оранжевые блики на лобовое стекло.
– Они бы нас ещё почётным караулом у проходной встречали, – недовольно прошипел Длинный, с трудом открывая тяжёлые стеклянные двери.
Антон выпрыгнул из машины и неуклюже поскакал нам навстречу.
– Сейчас молчи, я сам всё скажу, – процедил Длинный сквозь зубы, не поворачивая головы, когда мы пересекали тамбур.
В машине воняло жареными семечками, и весь пол под передними сидениями и между ними, был усыпан белой кожурой. Парни видимо утомились нас ждать.
– Ну чё, как сработали? – протарахтел Иван, повернув к нам опухшее лицо. Наверное, такой же вопрос он задавал раньше в лихие годы, когда встречал пацанов с очередного налёта.
– Удачно! – улыбнулся Длинный. – Двадцатка как с куста.
Я вовремя остановился, чтобы не посмотреть на друга с удивлением. Для меня было неожиданностью, что он решил занизить размеры выручки.
– Двадцать, всего? – скривил губы Иван. – Слабовато!
– Всего?! – удивлённо спросил Длинный. Для нас это очень даже ничего. Судя по довольному лицу Антона, он тоже считал, что двадцать это очень даже ничего.
Следующим пунктом нашего маршрута оказалось бюро ритуальных услуг. Серое мрачное здание находилось прямо в центре большого парка, раскинутого на месте старого городского кладбища. Название конторы, выгравированное на огромной мраморной плите, и три чёрных катафалка перед входом создавали гнетущее впечатление. Иван начал настаивать на том, чтобы идти вместе с нами.
– Публика здесь сложная. Заведует всем цыган, человек тяжёлый, но понятливый. Я его хорошо знаю, в девяностых часто пересекались. Он тогда ещё просто смотрящим на кладбище был.
