***
Я - у профессора. Чувствую себя провинившимся младшеклассником, приведенным в кабинет директора. Сейчас прикажут привести в школу предков.
'Никак невозможно, господин директор, - мысленно отвечает бойкий двоечник внутри меня, - Поглядите в телескоп. Вон они, мои предки, рассеянные на миллионы квадратных километров, кружат вокруг желтого карлика на заднем дворе Галактики.'
- Начинаю о Вас беспокоиться.
- Что не так, профессор?
Рассел скорбно сводит брови. Он и впрямь озабочен.
- Вы неделями не вылезаете из информатория.
Пожимаю плечами.
- Подготовка к экскурсиям. Погружаюсь в контекст.
Рассел качает головой.
- Как руководителю Института, мне бы только радоваться Вашему рвению. Но как Ваш друг...
Профессор выходит из-за стола.
- Неужели Вам совершенно не любопытен реальный мир? В известной части Вселенной три десятка цивилизаций освоили сотни планет, и почти на каждой цветёт самобытная культура. И все они представлены здесь на Соледад. Но они Вас совсем не интересуют. Почему?
Я пожимаю плечами.
- Мне пока хватает Земли.
Рассел хмурится.
- Не хочу лишний раз напоминать, но настоящая Земля погибла. Ваши блуждания по её муляжу мало чем отличаются от сна.
- Но, если его видят двое, это уже не совсем сновидение, - запальчиво парирую я, - А Кати и я видим одно и то же!
Когда о чем-то постоянно думаешь, слова неизбежно выбегут на кончик языка. В глазах Рассела загорается веселое изумление.
- А чему Вы удивляетесь? - растерянно бормочу я, - Да, я ввожу нового сотрудника в курс дела. Методом глубокого погружения.
Господи, что я несу.
- Показываю коллеге главные достопримечательности нашей культуры, - тараторю, все больше впадая в панику, - Белые ночи Санкт-Петербурга, весенний Париж, венецианский Мост поцелуев.
- Думаете, старый дурак ничего не видит? - профессор расплывается в улыбке, - Не скрою, мой друг, я рад. Может быть, Кати удастся вытащить Вас из затворничества.
'Еще посмотрим, кто кого и куда вытащит. Или затащит' - молча язвит мой внутренний двоечник.
Но я тоже невольно улыбаюсь.
***
Мы с Кати в Амстердаме.
Ей нравятся многолюдные приморские города - Амстердам, Александрия, Стамбул, Барселона. Кати говорит, в её мире нет морей. Сама идея колоссального количества воды, просто разлитой по земле, представляется ее соотечественникам безумной расточительностью.
Я сижу на каменной тумбе немного наискось от девушки.
Кати одета в короткие джинсы до щиколоток, кроссовки и просторный свитер, почти скрывающий её красивую грудь. Светлые кудрявые волосы схвачены парой резинок. Кати сидит на парапете как на насесте, упираясь ступнями и ладонями. Половина её попы опасно висит над каналом, откуда тянет соленой гнилью. Мимо, мелко подпрыгивая на камнях мостовой, проезжают велосипедисты, все как один - молодые и веселые. В нескольких метрах от нас, прислонившись спиной к ограде, прямо на тротуарной плитке греется на солнышке и дремлет бородач - то ли бомж, то ли свободный художник. Город-праздник запрещает их различать.
