- Я пришел с вами объясниться, Прасковья Ивановна.
- О чем это, батюшка?
- А вот о чем. Вы понимаете, что после всего... произошедшего... после подобного, так сказать, поступка (Петушков немного смешался)... словом сказать... Но, однако, вы на меня, пожалуйста, не сердитесь.
- Так-с.
- Напротив, войдите в мое положение, Прасковья Ивановна.
- Так-с.
- Вы женщина рассудительная, вы сами поймете, что... что мне уже больше нельзя к вам ходить.
- Так-с,-протяжно повторила Прасковья Ивановна.
- Поверьте, я очень сожалею; признаюсь, мне даже больно, истинно больно...
- Вам лучше знать-с,- спокойно возразила Прасковья Ивановна.- В вашей воле-с. А вот, позвольте, я счетец вам подам-с.
Петушков никак не ожидал такого скорого согласия. Он вообще и не желал "согласия"; он хотел было только напугать Прасковью Ивановну и в особенности Василису. Ему становилось жутко.
-Я знаю,- заговорил он,-Василисе это нисколько не будет неприятно; напротив, я думаю, она будет рада.
Прасковья Ивановна достала счеты и начала стучать костяшками.
-С другой стороны,-продолжал все более и более взволнованный Петушков,-если б, например, Василиса объяснила мне свое поведение... может быть... я... хотя, конечно... я не знаю, может быть, я бы увидал, что тут, собственно, нет никакой вины.
- За вами, батюшка, тридцать семь рублей сорок копеек ассигнациею,-заговорила Прасковья Ивановна.-Вот, не угодно ли поверить?
Иван Афанасьич не отвечал ни слова.
- Восемнадцать обедов, по семи гривен за каждый: двенадцать рублей шесть гривен.
- Итак, мы расстаемся с вами, Прасковья Ивановна?
- Что ж, батюшка, делать? Такие ли бывают случаи? Двенадцать самоваров, по гривенничку...
- Но скажите хоть вы мне, Прасковья Ивановна, куда это ходила Василиса, и зачем это она...
- А я, батюшка, ее не расспрашивала... Рубль двадцать копеек серебряною монетой. Иван Афанасьич задумался.
- Квасу и кислых щей,-продолжала Прасковья Ивановна, отделяя костяшки на счетах не указательным, а третьим пальцем,- на полтину серебром. К чаю сахару и булок на полтину серебром. Четыре картуза табаку куплено по вашему приказанию: восемь гривен серебром. Портному Куприяну Аполлонову...
Иван Афанасьич вдруг поднял голову, протянул руку и смешал кости.
- Что ж это вы, батюшка, делаете!-заговорила Прасковья Ивановна.-Али мне не верите?
- Прасковья Ивановна,-возразил Петушков, торопливо улыбаясь,-я раздумал. Я так, знаете, пошутил. Останемся-ка лучше приятелями, по-старому! Что за пустяки! Как можно нам с вами расстаться, скажите пожалуйста?
