Роды и послеродовая депрессия. А затем принятие и относительное спокойствие, благодаря карим глазкам дочери, в которые можно было заглянуть и понять, что всё не так уж и плохо. Если мы двое вместе, и никто её не обидит.
***
— Ты можешь её успокоить?! Почему она у тебя постоянно орёт?! — вторил Соне Никита.
К слову, его крик был в несколько раз громче и неприятнее, а ещё провоцировал дочь практически на визг. Но я как обычно могла только стоять и качать её, радуясь, что наша истерика случилась не ночью.
— Зубки… — начала было я, но он сжал челюсти так, что я не решилась продолжать.
Я уже перепробовала всё, начиная от массажа, заканчивая обезболивающим гелем — не помогало ровным счётом ничего. Но, если честно, я была бы рада специальному лекарству, которое слепило рот её отца, отчего он не смог бы его раскрыть ни на миллиметр, потому как для него казалось нормальным «помогать» дочери криком на её мать.
— Так сходи в аптеку, надоела! — рыкнул он, — так и думал, что у такой как ты ничего не выйдет! И зачем я только полез к тебе в тот раз?!
Он, очевидно, имел ввиду ту проклятую ночь, за которую мы расплачиваемся все вместе.
— Но ты всё рано была другой, — неожиданно сбавил напор злости муж, — красивой и адекватной. На тебя невозможно было не обратить внимания.
Мне захотелось рассмеяться ему в лицо. Да так громко, чтобы оглушить его.
Красивая? Адекватная? Легко говорить это человеку, который за весь этот год вообще не менялся. Однако, он имел ввиду совсем другое: красивую одежду, ухоженный вид, маникюр, макияж, улыбку на лице в конце концов. И это было практически невозможным в той среде, в которой находилась я сейчас. Да я даже вес не набирала, а скидывала, как во время беременности, так и сейчас! Для того, чтобы выглядеть хотя бы хорошо, мне нужно быть на килограммов десять здоровее.
Стоит, наверное, уточнить, что в то время я работала, и у меня были деньги, не считая того, что Артём делал по дому то, что не успевала я. Никита же даже не интересовался тем, как я себя чувствую, не то чтобы остаться со спящей дочерью в тот момент, когда мне нужно принять ванну — я делаю это сама, периодически срываясь с места, не обращая внимания на собственные потребности.
Каждый из них, что мама, что мой муж, были лицемерами. Теми, кто мог раздавать много указаний (даже не советов), рассказывать мне насколько я плохая и как неправильно поступаю, а потом бездействовать, когда я кричу о помощи. Я смогла сдаться в отношении себя, но боролась рядом с дочерью. Они же были только посторонними для нас двоих — смотрящими со стороны и удовлетворяющими свой эгоизм посредством меня.
