Но главное – она веселилась. Брина смеялась, заигрывала, резвилась, обольстительно улыбалась и хохотала в голос, ничуть не смущаясь неодобрительных взглядов.
Брина его привлекала – теперь он не боялся себе в этом признаться. Было в ней что-то особенное, что-то мимолетное и пока неуловимое, что заставляло его против воли постоянно думать о ней. Она была необычной, в ней сочеталось, казалось бы, несочетаемое: непосредственность и детская искренность уживались с коварством опытной женщины, недалекость и внешняя беспечность гармонировали со скрытым проницательным умом. Создавая впечатление взбалмошной девицы, в поступках она руководствовалась разумом. Да, разумом неустойчивым, подверженным частым сиюминутным колебаниям – думать ей временами мешали потоки сильных неконтролируемых чувств. А еще ощущение собственной важности – социальных рамок Брина не чувствовала. Однако глупой Брина не была. Нет, не была. Злой и агрессивной тоже. Она была из тех, кто скорчит рожицу, но бросит лишнюю копейку бедняку.
Другая. Для него она была «другая». Брина являлась воплощением всего того, чего не было в нем самом: импульсивная, эмоциональная, взрывоопасная. Таких людей он обычно игнорировал. Сторонница сиюминутных порывов, для нее «хочу» превалировало над «нельзя», а также над «запрещено», «не стоит», и «неправильно». Она позволяла себе все – ей было «можно». Брина не раздумывала – Брина делала, отчего частенько сама же и страдала. Потому не удивительно, что появившись в его жизни, она заполнила эту жизнь беспокойством, хаосом и полнейшей неразберихой – олицетворением себя самой. Она внесла в его жизнь беспорядок, а беспорядку там места не было. Также как и самой Брине.
Опасная. Слишком для него опасная. Ролан никогда в себе не сомневался, не сомневался в правильности своих поступков, в сценарии жизни, которую вел. Но теперь, после встреч с этой бестией, неуверенность пустила в нем корни – он начал сомневаться буквально во всем, вплоть до разумности своего поведения. Может быть, следовало стать иным? Вести себя иначе? Иначе жить?
Ролан сомневаться не хотел. Он хотел сохранить основы своего мира прежними, нерушимыми; хотел жить так, как жил до Брины – осознавая, кем является, каким является и будучи этим довольным…Она не позволяла…
Ролан сжал бокал с коньяком, который попивал, наблюдая за Бриной. Как за столь короткое время она вызвала в нем столь неестественные противоречивые чувства? Он не хотел, чтобы Брина исчезала,…и хотел, чтоб она исчезла.
