Это ее дар убил зараженного и оставил совсем без сил охотницу. Что говорил Химик? Живчик, подпитать дар, восстановиться — мысли ворочались вяло и слабо. Артемида перевалилась через борт лодки и плюхнулась в воду у самого берега. Почувствовав спасительную влагу, она принялась лакать воду прямо из реки. Грязная, мутная от ила и песка жидкость, камнями падала в живот, но ей было все равно. Лишь бы утолить эту невыносимую жажду.
Вдоволь напившись, Артемида оперлась о борт лодки и подтянула к себе карабин. Нужно было зарядить оружие. Патроны и дневник, она загодя сунула в карман, а вот еда и рюкзак остались в той злосчастный избе неряшливого охотника. Дрожащей рукой девушка достала коробку с патронами, дневник и добычу из рубера. Не намокли и, слава богу. Кое–как Артемида отщелкнула магазин карабина и принялась добавлять «свинцовую смерть». Закончив, она перетянула карабин через борт, прищелкнула магазин, положила в сухой карман дневник и добычу, развернулась спиной, чтобы упереться в лодку и отдохнуть.
И тут девушка вспомнила слова Химика: «Сектор Ц — Семь, деревня Правые Лубки». Артемида достала дневник и снова принялась изучать рисунок. Карта была испещерина мелкими пометками и значками. Охотница быстро нашла нужную деревню и пальцем провела путь до стаба. Направление указывало на север, но сначала в город. Ей жизненно были необходимы еда и раствор для живчика.
Город, некогда обычное слово, не вызывавшее никаких чувств. Теперь же Артемида боялась помыслить об этом слове. Оно вызывало неподдельный страх только при одной мысли, что ей, ослабленной и измученной, придется лезть в обитель монстров. Но без этого ей просто не выжить. Без риска здесь никак — вспомнились охотнице слова Химика. И делать было нечего, придется рискнуть!
Артемида оттолкнулась от борта лодки и встала, но ее тут же повело в сторону. Усилием воли она удержала равновесие, сделала шаг, затем еще один и еще. Движение — жизнь! Она подошла к лотерейщику и вскрыла споровой мешок. М-да, один споран — не густо, но хоть что–то. Потом за несколько мучительных шагов Артемида добралась до отвесного берега реки и запрокинула голову вверх. Метра два с половиной — три до нависших кустов ивы. И грязь. Берег был испещерен мелкими ручейками!
— Да, и как мне туда взобраться, — присвистнула Артемида, но тут же «прикусила себе язык», боясь привлечь внимание к своей персоне, жадных до человечинки, тварей.
Охотница вонзила свои руки в грязь и попыталась приподняться. Ничего не вышло. Грязная, сырая земля комьями оставалась в руках и ноги срывались. Ей даже не удалось подняться на полметра.
