А что меня ждёт теперь?
Лучше не думать об этом. Не сейчас.
Несколько раз мне казалось, что за нами погоня — я отчётливо слышала лай отцовских гончих. Но это были лишь иллюзии — я сама себя запугивала.
Я почти уснула — так мне показалось, когда телега неожиданно остановилась. Скорее рефлекторно, чем осознавая свои действия, я спрыгнула на землю и побежала, спотыкаясь. В шесть утра на рынке было уже много народу, и я вскоре успокоилась, выровняла шаг, сливаясь с толпой.
Где Ингиред? Вряд ли он покажется так скоро, но уверена — он следит за мной. Ингрид никогда не обманывала — и это прекрасно дополняло ей ледяной и жестокий образ.
Люди толкались, отовсюду доносились выкрики, и в любой другой раз я бы остановилась посреди площади, впитывая в себя окружающее. Но не сегодня. Сегодня я шла, едва сдерживая бег. Грудь жгла королевская печать, казалось, её видно даже под одеждой.
Зачем я взяла её? Что она мне даст? Только проблемы. Но я не могла с ней расстаться. Золотой медальон с выгравированной короной — единственное, что всегда связывало меня с королевским родом. Без неё бы я и сама не верила в то, что являюсь принцессой.
Эту печать носила моя мать как королевская супруга, и после её смерти она перешла ко мне. У других детей были свои собственные печати, у всех, кроме меня, но я была только счастлива иметь при себе вещь мамы. Возможно, где-то в сокровищницах дворца пылилась и моя «корона», но вряд ли бы отец когда-то вручил её мне.
Интересно, а сколько таких печатей на дне Скорбной реки? Золото ведь не горит, верно? Тогда тела, охваченные погребальным костром, превращаются в пепел и уносятся по течению вниз, а печати оседают на дно вечным напоминанием. Возможно, через сотни лет, когда имя королевского рода Севера потеряет всякое значение, люди нарушат священность реки и исследуют дно, чтобы найти сотни, а может и тысячи, золотых медальонов.
— Ты же не собралась идти до перрона пешком?
Я обернулась и увидела Ингиреда. Только он совсем на себя не походил — кожа смуглее, волосы высмолены, одежда совсем простая — брат отродясь не носил ничего подобного. Да и конь его выглядел смешно: старый, низкий и пушистый — точно нечистокровный.
— Я хотела сесть в пассажирский экипаж, — пробормотала.
— Тебе Инг про них рассказал? — я кивнула. — Да, чего я спрашиваю, ты же и понятия не имеешь, что происходит в реальном мире.
Мне хотелось бы оспорить его слова, но он говорил абсолютную правду.
