А утром, прямо за совместным завтраком, мама озвучила свой план.
— Я предлагаю пригласить балет институток выступить на дне рождения Лолы. Ей исполняется двадцать, круглая дата. Насколько я знаю, этой девочке, которая понравилась Зорию, этим летом уже выдали серую форму и она стала «мышкой», как называют институток с седьмого по девятый классы. По правилам, «мышкам» и выпускницам уже позволено изредка покидать территорию института благородных девиц для визитов во дворец, прогулок в центральном парке и посещения Главного храма столицы, — довольно произнесла мама. — Балет на день рождения принцессы — достойный повод для визита.
Отец согласно кивнул.
Два дня.
День рождения сестры через два дня.
Я, наконец, увижу её, мою Яблоньку, мою Александру!
Накануне праздника отец пришёл в мои покои. Он выглядел странно. Я насторожился.
— Сынок, — обеспокоенно произнёс он, пряча взгляд от неловкости. — Она… Александра твоя — маленькая девочка. Ей всего одиннадцать.
Не сразу, но я, вдруг, понял, о чем он. Нам, драконам, действительно, всё дозволено в этом мире, но всё же отец не может допустить, подобное бесчестье для меня. Не хочет, чтобы я обидел маленькую девочку.
— Понимаю, папа. Не волнуйся. Я просто хочу увидеть её. Поговорить. Подарить подарок.
Отец ушёл, а я, не в состоянии уснуть в нетерпении заметался по комнате.
Завтра! Увижу её завтра!
Никто не понимает, насколько я нуждаюсь в том, чтобы, хотя бы, побыть с ней рядом, вдохнуть её аромат! Яблонька моя…
Прошло-проползло-пролетело три года. Ползло время на уроках драконьего языка и хореографии, а летело — во время ночного сна и рисования.
Первый день осени порадовал меня непривычно солнечной и тёплой погодой. Я приняла это, как милый подарок Богов на моё тринадцатилетие. Других подарков всё равно не было. В институтском парке на многих деревьях листья уже пожелтели, но осыпались пока лениво, нехотя. На прогулке я сидела одна на бортике у фонтана, который сегодня почему-то отключили, и, задумчиво рассматривая каменную морду дракона подводила итоги.
Итак, сегодня мне исполнилось тринадцать. Впрочем, все окружающие по-прежнему были уверены, что мне на два года меньше, в том числе, и Адам Бенедиктович.
— Александра рановато созревает, — услышала я, как наш старенький институтский доктор говорит обо мне моей классной даме, Азалии Львовне во время планового осмотра.
Я не удивилась, потому, что тоже всё больше начинала чувствовать и замечать изменения, происходящие в моём теле.
