– Понятно, Чет… Пошел ты! – раздалось в ответ.
– А ты, – Ныряльщик грозно навис над Белкой, – не вздумай разболтать о случившемся. А еще, сожги на дворе пук соломы.
– Для чего?
– Пусть на полу след останется. Если прознают про нашего общего друга, скажешь, что я его милостью Пресветлого испепелил. А вот это, – Чет отсыпал на ладонь девушки несколько убивающих пилюль, – в пасть ему пихай, если дурить сильно вздумает.
***
Дом у Лиски, что твой музей! В нем ничего трогать нельзя. За тем следит Лискина матушка – красавица. Она ходит из комнаты в комнату, молчаливая, гордая, царственная, будто герцогиня. Метелочкой с фарфоровых ангелков пыль сбивает. Закончив уборку, матушка садится за тонконогий столик из эбенового дерева и начинает раскладывать пасьянс. Карты порхают у нее в руках, глянцево блестят, ложась на белые салфеточные кружева.
– Лиск, а, Лиск! – Змейкин голос нарушил тишину.
– Тсс, сейчас! На кухню иди, – испуганно замахала на подругу рыжая, быстро глянула на матушку, та сильно не любила шума и беспокойств.
Матушка не заметила гостью, слишком сильно была погружена в свой пасьянс. Валет никак не ложился к даме, а на короля с угла стола опасно наползал жирный хищный туз.
Не дыша, на цыпочках Лиска выскользнула из комнаты. Зашла на кухню и отвязала тяжелые занавески, что заменяли дверь. Те с шелестом сошлись, открыв взгляду рисунок алых маков на салатовом фоне.
Змейка уже ждала ее. С ногами забравшись на табурет, нетерпеливо поблескивала глазами – верный признак того, что хочет что-то рассказать, последними сплетнями поделиться.
– А ты слышала, что Ныряльщик вчера упыря сжег у Белки на дворе?
– Нет, – без особого интереса ответила Лиска. Она села за стол, вынула из ящика мятые карты и принялась тасовать их то в одну, то в другую руку. Наблюдая ее ловкие быстрые движения, Змейка даже забыла на миг, о чем хотела вести разговор, но вскоре спохватилась и продолжила.
– А ты знаешь, что упырь Ныряльщика за руку цапнул?
– М-м-м, цапнул значит? Ну и ладно, подумаешь.
– Так он же теперь тоже в упыря превратится.
– Не превратится.
– Превратится!
– Не превратится. Падре Герман рассказывал, что от простого укуса никто ни в кого не превращается. Там ритуал особый нужен и все такое. Тьме не так-то просто перетащить человека на свою сторону, – Лиска зевнула, обмахнулась картами, сложив из них веер. – Я что, падровские поучения одна слушаю?
– Жаль, что не превратится, – сквозь зубы буркнула Змейка.
