Вдохновленная темными страстями, Змейка выскользнула из дома во двор, а со двора на улицу. В глазах потемнело от бешенства. Готовая рвать и метать, она гневно хлопнула калиткой, которая обреченно скрипнула и открылась вновь, повиснув на одной петле. Это разозлило Змейку еще сильнее. Ударом ноги она выместила гнев на несчастной калитке и, не выдержав, разревелась.
Обычно Змейка не позволяла себе слез, считая их признаком недостойной слабости. Разревелся – значит, сдался! Покорился врагу, в роли которого чаще всего выступал со своими наказаниями падре Герман. Но на этот раз проявить волю и сдержаться не получилось. Уж слишком обидная вышла ситуация. Обидная и безысходная…
«Пропади он пропадом – этот жених! Вместе со свахой пропади! Ишь, удумала чужие жизни на свой лад выстраивать! Сводня! Кабаниха усатая! У-у-у!» Злые мысли кипятили голову, только что паром из ушей не валили. Змейка крутанулась на месте, пнула дорожную пыль.
– А все ты виноват, проклятый! Из-за тебя мне теперь старикашке-губошлепу доставаться? – она задрала платье, пытаясь схватиться за проступившие под рукой цепочки зачарованного пояска, но те будто издевались, сочились сквозь пальцы и чуть слышно позвякивали в насмешку. – Чтоб тебя! Не сорвать…
– Как ты себя ведешь, негодная? – раздалось из-за спины.
Змейка взвизгнула от неожиданности, быстро оправила подол и замерла на месте, боясь обернуться назад. Потом все же осмелилась. Обернулась, насупившись, уставилась на падре. Сказать было нечего.
– Неподобающе себя ведешь, – голос святого отца отдавал металлом, – а между прочим бесстыдство – тягчайший грех. Об этом сказано в Писании, но ты, видать, забыла. Забыла, спрашиваю?
– Да, – отозвалась Змейка. Она давно усвоила, что отговорки и оправдания лишь раздражают падре Германа, а вот сиюминутное согласие порой выбивает его из колеи, заставляет раздумывать над следующей фразой. В своих укорах падре не слишком оригинален, поэтому оправдания позволяют ему раз за разом повторяться, поддерживая диалог. Согласие – другое дело! На него и ответить-то особо нечего…
Вот только Змейке такие согласия давались не слишком-то хорошо. В самые неподходящие моменты проступала гордость. Она не позволяла смириться с обвинениями и заставляла спорить до посинения. Или до наказания.
Но сегодня, кажется, получилось. От непривычной покорности подопечной падре впал в ступор и собрался уже отпустить ее, но за калиткой, как назло, появилась Змейкина матушка.
