– Не-не-не!!!
Но мой рыцарь шагает назад, аккуратно увлекая меня за собой.
– Если станет слишком страшно, то присядь на корточки. Не унесет тебя – не бойся.
– Кир, не надо! Я боюсь!
– Надо! Рядом с тобой не всегда будет тот, кто поддержит. И боятся глупо, помнишь? Перебори этот страх. Просто не думай о нём. Страха нет. Сейчас я тебя отпущу, не бойся! Стой и считай хотя бы до десяти.
В следующее мгновение надежная опора из сильных рук на моей талии исчезает. Я остаюсь на выступе над обрывом одна.
Один, два, три, четыре …
Порыв ветра. Меня шатает. Подшагиваю одной ногой назад, так устойчивее.
Пять, шесть, семь …
Ещё один порыв, гораздо сильнее. Я стремительно сажусь на корточки и следом плюхаюсь попой на горячий камень, ойкаю: горячо! Быстро подсовываю ткань юбки под бёдра и одновременно чувствую крепкие руки на моих плечах. Это Кир.
– Ты в порядке?
Я чувствую злость на него за то, что оставил одну, вопреки моему страху и возражениям. И одновременно понимаю, что благодаря его поступку я несколько секунд простояла у края обрыва без чьей-либо помощи.
Через мой взгляд Кир взгляд понимает, что я более-менее в порядке. Кивает мне и возвращается к месту, где оставил свою фотокамеру.
Устраиваюсь поудобнее: сгибаю ноги в коленях, опираюсь одной рукой о камень. Снова поворачиваюсь к раскинувшемуся передо мной панорамному виду лицом. Сидя совсем другое дело, почти не страшно. Принимаюсь внимательно разглядывать детали пейзажа передо мной и осторожно смотрю вниз.
Красиво! Как же здесь безумно красиво! Это самое прекрасное место в Крыму.
Мне становится так комфортно на моём «насесте», что не хочется никуда уходить и я продолжаю наслаждаться моментом, забыв о Кире. Но несколько минут спустя замечаю, что вся дрожу, то ли от холодного ветра, то ли от резкого выброса адреналина, а может от того и другого.
Такой бодрой и окрылённой я себя не чувствовала … хмм … а пожалуй никогда.
Краем зрения вижу, что Кир спустился по склону ниже и фотографирует меня. Как раз тот ракурс, с которого снимал юбилейно-свадебную пару фотограф. Я выпрямляю спину, выстраиваю изящнее позу и еле сдерживаю улыбку, вспоминая его сегодняшние слова о том, почему он перестал фотографировать: «Не хочется отвлекаться от неповторимости каждого момента. Фотографии должны быть здесь».
Я неосознанно повторяю его жест – касаюсь рукой груди там, где бьётся мое сердце. И делаю мысленную фотографию этого момента.
***
– Ну что, собственные крылья теперь в загашнике [4] есть? – улыбается он, подавая мне руку, чтобы помочь сойти с плоского выступа на скалу. Шагаю к нему.
