Он стукнул рукой по столу, выказывая возмущение. Брусилов выразительно глянул лейб-гвардейцам, мол — будьте наготове. Вслух же поддержал его.
— Мирное время и правда таит в себе сниженье престижа нашей профессии. Нужны новые события, кои увлекут за собой молодёжь, заставят мечтать её о военных академиях, а не партикулярных университетах, по выпуску из которых получат содержание на заводе куда выше офицерского.
Главный заводчик из числа сидящих в беседке проглотил шпильку молча и невозмутимо, мол — я эксплуататор наёмного труда, сколько хочу, столько и плачу.
— Кстати, — оживился Император. — Я пригласил человека, который может предложить подобное предприятие. Право, не могу же я объявлять войну каждый год ради подъёма армейского престижа. Он недавно был здесь… Так вот же он!
Сухонький и плешивый старичок очень малого роста стоял тем временем на берегу дворцового пруда и крошил птицам батонные крошки. Если чинный Брилинг был облачён в социал-демократический фрак, носил трость, котелок и массивную золотую часовую цепь на жилетке, а Романовы и генералитет пребывали в военной форме, пожилой господин оделся к высочайшей аудиенции в простой клетчатый сюртук и английского вида кепку, при этом явно не испытывал стеснения ни от скромного вида своего, ни от того, что не был представлен.
— Полагаю, вы о нём все слышали, господа, но мало кто видел. Знакомьтесь — Пётр Андреевич Самохвалов!
Кормилец пернатого сообщества бросил остатки хлеба, вошёл в беседку и коротко поклонился. Кроме Императора с ним был знаком лишь Брилинг, но вряд ли кто в России хотя бы раз не слышал о человеке, стоявшем у истоков современного русского воздухоплавания. В начале века Самохвалов отошёл от дел и надолго выпал из поля зрения газетчиков, лишь с Великим Князем не порывал сношений и очень странной, неравной дружбы. Худому и до несолидности подвижному человечку шёл шестьдесят девятый год.
— Для меня огромная честь, господа, познакомиться лично. И вас, Александр Михайлович, благодарю от души, прервали стариковское затворничество.
— Не надо лукавить-то при Государе, — усмехнулся Император. — Лучше расскажите моим гостям о Южной и Северной Гиперборее. Небось, чаще иных молодых путешественников покидаете родные пенаты.
— Отнюдь! — заскромничал Самохвалов. — С Нового года ни разу не выезжал, да-с. А в восемнадцатом, как мир безопаснее стал к путешествующим, были вояжи, не скрою, и изрядно.
