— Это так, — вздохнул Владимир Георгиевич. — Но что делать с соотношением мужчин и женщин? Придётся в скором времени разрешать многожёнство, гаремы.
— Не думаю, — возразила Катя. — Лучше завезти мужчин откуда-нибудь. Хороших мужчин из неблагополучного региона планеты. Сербов, к примеру. Приднестровцев. Моряков из Севастополя.
— Тогда уж и Черноморский флот перетащить волоком в Волчицу и разместить под Ярилиной горкой, — сказал отец-основатель.
— Это блестящая мысль! — улыбнулась княгиня. — Всё, что стало не нужно России, всё забрать сюда, в наше княжество. И отсюда начать великое возрождение.
— Не мешало бы и иракскую нефть, — добавил Ревякин.
— И Саддама! — мечтательно закатила глаза княгиня. — Красивый мужик!
— Ну уж нет, — возразил Ревякин. — Как отец-основатель, я решительно против такого риска.
— Боишься?
— Глазом не успеем моргнуть, как тут будет флот США и всего мирового сообщества. Разбомбят за милую душу.
— Ладно, без Саддама, — вздохнула Екатерина Петровна.
Под ними раскинулась панорама строительства — огромные кольца башенных фундаментов, соединённые друг с другом основаниями стен, и впрямь напоминали издалека громадный кастет. За поприщем замка лежало поле, потом чернел лес. Закат играл в чёрных ветвях деревьев медными нитями, точно так же, как в волосах Кати.
— Красиво у нас тут, — сказала Катя. — Этот закат, этот огромный фундамент, как призрак будущего замка.
— Надо предложить князю назвать замок Моррисвиль, — отозвался Владимир Георгиевич, любуясь лицом Кати, её точёным профилем. — Для туризма — прекрасно.
— Нет, Лёшка отменно придумал — замок Алуэтт, — возразила княгиня. — И красиво, и соответствует.
— А мне не нравится.
— Во всяком случае, лучше, чем Моррисвиль.
— Самое первое название — Тёткин — было и просто и хорошо, без выпендрёжа. Нет, в его высочестве взыграла галломания, вспомнились времена, прожитые в Парижике.
— Во сколько сегодня закат?
— В двадцать пятьдесят три.
— Пойдём. — Катя встала со своего кресла, взяла Владимира Георгиевича за руку.
— Куда? — спросил он.
— Не в Парижик. Пойдём, я хочу ещё раз взглянуть на ублиетку.
— Надеешься на то, что она стала глубже? — усмехнулся, поднимаясь и чувствуя действие бехеровского ликёра, Ревякин.
— Я — нет, а вот Лёшка просил меня сегодня вечером заглянуть туда. Будешь смеяться, но он предполагает, что именно сегодня вечером ублиетка должна раскрыться.
— Ну пойдём, заглянем, раз такова княжеская воля.
— С балкона убирать всё? — спросил Виталик.
