— Конечно. И про оцеловывание.
Тут в душу его закралось тревожное подозрение, что никакого мужа у Эллы нет и в помине. Он оставил её руку и принялся подкручивать кончики усов.
— Не убирайте руку, — шепнула Элла. — Мне в ней так хорошо.
А что, если она послана к нему врагами, чтобы заманить? Врагов-то у него хватает. Многие ненавидят «Бестию».
Он посмотрел на Эллу. Она притягивала его всем своим видом. Её рука уже снова была в его руке. Пропал! Погиб! Потом напишут: «Ещё одно громкое убийство...» Как он может так рисковать собой, сыном, Тамарой, отчимом, «Бестией»?! Газета-то — пропади она пропадом! Другой найдётся издатель подобной никому не нужной ерунды. Тамара найдёт себе другого. Прокофьич уже старый. А вот сын... Как он будет без отца? И до слёз стало жалко Серёжку.
— Зато сын у меня как был Белокуров, так и остался.
— А сколько вашему сыну?
— Скоро три.
— Три годика? А вам, Борис?
— Тридцать девять.
— А мне двадцать девять. Ха-ха-ха.
«Ха-ха-ха» она проговорила, а не просмеяла.
— А мужу?
— Немного моложе вас.
— А он есть?
— Можете проверить, если хотите. Он сегодня дома.
— Хочу.
Зачем он это сказал? Так хорошо было бы окончить знакомство у дверей её дома и возвратиться в весёлую компанию нижнего буфета. Но чёртик откуда-то из подбрюшья докричался: «Гульнём! Ты чего, брат? Бери что дают!»
— Товарищ генерал, — снова обратилась к водителю Элла, — мы передумали. Идём в гости. Назад не поедем.
— Ну и хорошо, — отозвался тот. — А то я устал что-то.
Конечно же, мужа нет. В этом можно не сомневаться. А что, если она и впрямь почитательница его газеты? Белокуров чувствовал, как его мощно куда-то несёт.
И вот он уже расплачивается с водителем, и вот он уже поднимается по лестнице её дома на четвёртый этаж, мимо огромного белого кота в чёрных разлапистых пятнах, и тут сильно пахнет мусоропроводом. «А ведь ты трус, Белокуров! — Нет, я просто верен своей жене. — А она отреклась от твоей фамилии. — Это ещё ничего не значит. — А я говорю: значит. — А я говорю: нет!» — разыгралась в душе у Белокурова молниеносная пьеска.
Около двери квартиры Элла несколько замешкалась с извлечением из сумочки ключей. Посмотрела глаза в глаза:
— Белокуров, а вы правда хотели бы меня оцеловать?
— Увы, хотел бы, — ответил он, — и сердце моё разбито.
— А вы можете сейчас сказать моему мужу, что мы с вами любим друг друга и что он должен оставить меня?
— Сказать это замечательному человеку, читателю моей газеты?
— Слабо?
