– Ясно, – сказала девушка, вновь опустив глаза. – Понимаю.
– Затем, утром, ко мне пришел Хед. Не знаю… моей единственной мыслью было защитить тебя. Обманули меня глаза или нет, но тебя я хотел оградить. Если бы я сказал, что думаю, будто видел человека, вошедшего в твой дом в тот час, то это разрушило бы твою репутацию, даже если бы ты опровергла это – от такой скандальной истории не отвертеться. Я хотел оградить тебя любой ценой, за исключением прямого лжесвидетельства. Если они хотят, они могут заподозрить меня во лжи, хотя на самом деле я не лгал. Они могут заподозрить меня в чем угодно, но я избавлю тебя от вопросов такого рода. Я должен был защитить тебя, и я сделал это.
Маргерит опустила левую руку на каминную полку – к правой руке, а голову опустила так, что Хью не мог видеть ее лица. Она молча застыла в этой позе.
– Теперь ты знаешь то же, что и я, – горько сказал Денхэм. – Ты сказала, что я не умею лгать, а я вел себя по-иезуитски – подойдя до лжи так близко, насколько это только возможно, не опускаясь до прямого лжесвидетельства. Но я должен был признаться в этом тебе, хоть тебя это и может оскорбить.
Вскоре Маргерит опустила руки вниз и обернулась к Хью. Он мог видеть, как слегка подрагивают ее губы.
– Ты поверишь, если я скажу, что ни ночью, ни утром в мой дом не входил никакой мужчина, ни старый, ни молодой? – спросила она.
– Конечно, я поверю тебе. Я никогда и не думал такого, но, будучи под присягой, я должен был говорить о том, что видел наверняка, если бы об этом зашла речь. На самом деле я знал, что это должен быть один из соседних домов, а может, он прошел между домами и перелез через забор на задний двор. Но для меня все выглядело так, словно он пошел к твоей двери. Я должен был бы признать, что все выглядело именно так, а люди охотно верят дурному. Это могло бы подвести тебя под подозрение, независимо от того, что бы ты сказала.
После длительной паузы Денхэм шагнул к двери.
– Теперь мне лучше идти, – заметил он. – Могу догадаться, что теперь ты думаешь обо мне.
– Если можешь, то пока не уходи, – улыбнулась Маргерит.
– Полагаю, ты хочешь высказать мне все о том, какой я негодяй, – горько бросил Хью. – Это необязательно – я и так знаю.
– Когда ты поймешь, что я чувствую, то не захочешь уходить. Если я могу сказать…
– Ни к чему! – самоосуждающе оборвал ее Хью. – После того, что ты мне рассказала, все бесполезно – раз уж здесь никого не было. Я должен был знать это, да я и знал, но это бы втянуло тебя, запачкало твое имя. И теперь, даже если ты презираешь меня в два раза меньше, чем презираю себя я сам… нет, я пойду. Нет нужды говорить мне об этом.
