, другие — светозарный самоцвет, дабы отвадить змей и воспрепятствовать покраже яиц. Да и наблюдая морских обитателей, пусть и не дивимся мы чадолюбию добросердечных дельфинов, однако можем ли не дивиться китам, тюленям и прочим живородящим? Я самолично видел в Эгах содержащуюся в зверинце тюлениху, которая столь сильно скорбела о детеныше, рожденном и умершем в неволе, что три дня не принимала пищи, хотя вообще тюлени — чрезвычайно прожорливые создания. А разве кит не прячет своих отпрысков в пещере собственного горла всякий раз, как спасается бегством от кого-то или чего-то, еще более огромного, чем он сам? Да и ехидна, увидев порожденных ею змей, высовывает язык, дабы облизать и приласкать их, ибо никак нельзя нам принимать на веру, Дамид, дурацкие рассказы, будто-де ехидны родятся без матери — подобное мнение не согласуется ни с природою, ни с опытом». «Итак, ты готов, — сказал Дамид, — восславить Еврипида за ямбический стих, вложенный им в уста Андромахи:
«Я согласен, — отвечал Аполлоний, — что в словах этих заключена божественная мудрость, но было бы куда мудрее и правдивее, когда бы стих относился ко всем живым тварям». — «Тогда тебе пристало, Аполлоний, изменить этот ямб, дабы звучал он так:
Душа всего живого
В детенышах.
И я согласен с тобой — это гораздо лучше!»
15. «Однако скажи мне: разве в начале нашей беседы не сошлись мы на том, что слоны мудры и в делах смекалисты?» — «По справедливости рассудили мы так, Дамид, — отвечал Аполлоний, — ибо если бы не руководил этим животным разум, то не удалось бы выжить ни ему самому, ни племенам, среди коих оно обитает». — «Но тогда почему же, — продолжал Дамид, — стадо переправляется через реку таким бестолковым и несообразным способом? Ты же видишь: впереди идет самый маленький слон, за ним чуть больший, потом другой — еще побольше, а все великаны тащатся в хвосте. Между тем им следовало бы идти в обратном порядке, дабы наибольшие слоны были для остальных защитой и оплотом». — «Напротив, — возразил Аполлоний, — ибо, во-первых, они сейчас, по-видимому, стараются бежать от людей, с коими мы вскоре повстречаемся, потому что они идут по слоновому следу, а в подобном случае, действительно, надлежит сильнейших ставить замыкающими — точно так делается и на войне, а посему тебе нельзя не признать, что слоны искусны в строе. А, во-вторых, если бы при переправе впереди шли самые большие животные, то остальные не могли бы судить, высока ли вода, и можно ли им идти вброд, ибо там, где для великанов брод неглубок и удобен, всем прочим он может быть тяжел и опасен, окажись их рост ниже уровня воды, — ну, а ежели самый маленький слон сумеет пройти, то и для остального стада это знак, что препятствий к переправе нет. Притом, когда бы более рослые слоны
