14. Итак Аполлоний увидел слонов, переправлявшихся через Инд: в стаде было голов тридцать и среди всех меньший — вожак; а те, что покрупнее, перетаскивали детенышей на бивнях, обвив их для надежности хоботом. При этом зрелище Аполлоний обратился к Дамиду с такими словами: «Глянь, никто не учил их всему этому, но поступают они, сообразуясь с природной смекалкой и здравым смыслом. Ну разве не тащат они своих отпрысков точно как настоящие носильщики увязанную поклажу?» — «Я вижу, Аполлоний, сколь благоразумно и мудро их поведение, — отвечал Дамид, — но почему же в таком случае ведется между пустозвонами нелепое прение, врождена или не врождена привязанность к детям? Пример вот этих слонов вопиет, что привязанность к детям врождена, ибо они не могли, подобно прочему, научиться ей от людей, потому что и с людьми-то никогда не жили; лишь природное чадолюбие побуждает их к попечению и заботе о потомстве». — «О слонах и говорить не приходится, Дамид, — возразил Аполлоний, — ибо слон разумом и здравым смыслом уступает, пожалуй, только человеку; куда убедительнее для меня пример медведей: дикостью своей они превосходят всех зверей, а тем не менее на все готовы ради медвежат. Да и у волков, столь приверженных к хищности, волчица охраняет щенков, а супруг доставляет ей пропитание, дабы отпрыски его были целы. Равным образом вспоминаются мне самки барсов, со всею пылкостью своего нрава радующиеся материнству, ибо в эту пору дозволено им повелевать самцами и владычествовать в семье, а самцы все от них сносят ради потомства. Также и о львицах иногда рассказывают, будто питают они страсть к барсам и привечают их в львиных логовах в долине, однако лишь приблизится время родов, бегут они в горы и следуют повадкам барсов, ибо чада их появляются на свет пятнистыми. Потому-то львицы и прячут своих детенышей, вскармливая их в чаще лесов, и прикидываясь, словно пропадают там целыми днями ради охоты, — стоит проведать обо всем этом львам, они тут же разрывают детенышей на части, избавляясь от незаконного потомства. Ты, конечно, встречал у Гомера рассказ о том, как лев впадает в ярость[60] и напрягает всю силу для битвы за своих львят. А о грозной тигрице рассказывают и в этих краях, и на берегах Красного моря, будто она подходит к самому кораблю, умоляя вернуть пойманных тигрят, и ежели ей их воротят, то удаляется она в радости, а ежели уплывает корабль, то ревом оглашает она море, а порой и умирает на берегу. А кто не знает обычая птиц? Так, например, орлы и аисты не достроят гнезда, прежде чем не приладят к постройке одни — орлиный щипец
